Александр Лихтикман Средний израильтянин выступает против разрушения поселений. Он всерьез опасается военного усиления автономии, все меньше надеется на «заградительные сооружения» и пристально следит за развитием ракетных технологий в кустарных мастерских Хан-Юнеса. Он крайне недоволен главой правительства, становящимся все более непредсказуемым. Но еще больше он боится экстремистов, которые точно так же, как правительство не собираются ни с кем советоваться. Выбирая между, как-никак, законно избранной властью и неизвестными исполнителями обряда «пульса денура», он склоняется в пользу первого варианта. И на этом шароновские пропагандисты, если постараются, могут удачно сыграть.
Юноше, обдумывающему житье
Идея заговора с целью убийства главы правительства Шарона возникла не случайно, хотя доказательств существования подполья у следственных органов не было, и нет. Если бы таковые имелись – разговор не носил бы теоретический характер, как это происходит теперь. Но сам факт теоретической, то есть, голословной дискуссии говорит о том, что те, кто «наверху» вовсе не оторваны от тех, кто «внизу». Власти в достаточной степени осведомлены о настроениях в обществе, потому и навязали обсуждение заговора, которого нет, но который, если рассуждать здраво, вполне может возникнуть.
Чередующиеся предостережения прошлых и нынешнего глав ШАБАКа, министра внутренней безопасности, прокуроров, политиков, почувствовавших себя мишенями, и т. д. не открыли ни одного нового факта, ни одной, неизвестной широкой публике подробности. Все они ссылаются друг на друга, но с каждым новым витком тревога в голосе звучит все более явственно. Вот-вот потребуют принятия срочных оперативных мер. И публика к подобным мерам внутренне готова, потому что в рассуждениях о заговоре, сколь бы они ни были беспредметными, содержится четкая, сама по себе убийственная для власти, логика.
Государство, привыкшее считать себя демократическим, воспитывает в гражданах определенные качества, пытается привить особую демократическую модель поведения. В таком духе составляются учебные программы от детского сада до третьей академической степени. От букварного «мы не рабы», до многотомной диссертации профессора-правоведа. В отличие от диктаторских режимов, граждане свободного мира воспитаны на примерах борцов за свободу и демократию. В США это герои-северяне, в России – декабристы, в Италии – гарибальдийцы и т. д. Еврейская история, преподаваемая в израильских школах, также изобилует примерами самопожертвования ради благородной цели. Маккавеи, защитники Моссады, жертвы средневековых преследований за веру, взошедшие на эшафот борцы с британскими колонизаторами, погибшие с оружием в руках узники Варшавского гетто и пр. К выпускным экзаменам учащийся должен усвоить, что все они сражались и гибли не зря, а ради нашего счастливого настоящего. Чему подтверждение – нынешнее государственное устройство: свободный народ решает свою судьбу на родной земле.
И вот такой образцовый сабра получает аттестат зрелости, служит в армии, оканчивает университет, приобретает специальность, устраивается на работу, платит налоги. А свою общественную позицию выражает участием в политической жизни – как его учили в школе. Вступает в партию, например, в «Ликуд». Голосует за нее на выборах. Радуется убедительной победе. А, несколько недель спустя, обнаруживает, что никаких изменений ни он, ни сотни тысяч других избирателей правого лагеря, не добились. Хуже того – глава правительства продолжает и даже «творчески развивает» идеи своих оппонентов. Вместо зачистки территории от террора, задумал зачистку от поселенцев и собственной армии. Правда, он согласился на проведение референдума, но неудобными результатами тут же пренебрег. Прогнал союзников из правого лагеря, начал переговоры с «Аводой», хотя парламентский расклад на редкость удобный, и позволяет создать «железную» коалицию из единомышленников.
Что должен почувствовать законопослушный ликудник, бывший отличник боевой и демократической подготовки с полным «багрутом» по обществоведению? Какую модель поведения ему следует избрать в сложившихся обстоятельствах? С кого брать пример? Именно потому, что существует опасность подражания положительным персонажам истории, возникла угроза политического убийства. По мнению еврейского отдела ШАБАКа, гражданин, убедившийся в невозможности повлиять на принятие судьбоносных для страны решений демократическими методами, должен отказаться от активной общественной позиции в пользу чемпионата Европы по футболу. В противном случае, он становится потенциально опасным.
Меняй формулировку!
Таким образом, становится понятным, насколько трудно убедить людей, привыкших считать себя гражданами демократического государства в необходимости общественной пассивности. Начинать обработку сознания нужно со школьной скамьи, с подготовительной группы детского сада. В этой области много поработали Шуламит Алони и Йоси Сарид. В годы, когда эти господа возглавляли министерство просвещения, впервые в учебных программах понятие «мир» подменило собой демократию. Все, что служит целям мира – соответствует демократии, а то, что мешает – по определению антидемократично. Ицхак Рабин грубо нарушил программу, с которой его партия баллотировалась на выборах, но он подписал Ословские договоренности, поэтому – демократ. Соответственно, его противники – враги демократии. Это подход сохранился до сих пор. Нужно помнить, что нынешний глава правительства и его сторонники в кнессете и СМИ, если и используют слово «демократия», то отнюдь не в словарном смысле этого слова.
Расследовавшая покушение на Рабина комиссия Шамгара ввела новый термин – «подстрекательская атмосфера». Согласно выводам комиссии, убийству предшествовала подстрекательская атмосфера, которую не в состоянии создать ни фанатик-одиночка, ни горстка заговорщиков. На общественную атмосферу могут влиять только массы – половина населения или большинство. Ясно, что имелись в виду многочисленные акции протеста, сопровождавшие всю каденцию Рабина. Поэтому, те, кто обвиняют в убийстве весь правый лагерь, имеют на это законные основания. Недовольным следует, либо требовать повторного расследования, либо – помалкивать. До тех пор, пока новая государственная комиссия не создана, вина правых – от рядового демонстранта до депутата кнессета – юридический факт.
Но демонстранты вовсе не хотели убийства! Они всего лишь надеялись на восстановление демократических норм правления. Самые отъявленные экстремисты середины прошлого десятилетия рассчитывали, в лучшем случае, на открытый судебный процесс с максимальным наказанием (учитывая прошлые заслуги) в виде лишения Рабина премьерской пенсии или запрета на участие в политической жизни. Они не требовали ничьей крови! Как же на них «повесили» тягчайшее из преступлений? И почему последующие «правые» правительства, главы которых фактически были обвинены в соучастии в убийстве, не попытались реабилитироваться? Потому что, в действительности, власть у нас с 1992-го года ни разу еще не менялась. Тем, кто управляет страной, совершенно не нужна государственная комиссия по расследованию, которая возложит даже крохотную долю вины на пренебрегающую демократическими правилами власть.
Меир Шамгар изобрел формулировку, позволяющую непопулярному, вышедшему из-под контроля правительству, разговаривать с «низами» менторским тоном. Ишь, повалили на улицы, видать, забыли, чем это однажды закончилось! А чем это закончилось? Ничем. Что было, то и осталось. Вектор политики остался прежним. Так не лучше ли, в самом деле, переключиться на спортивный канал? Возможность телевизионного болельщика повлиять на исход матча в Португалии примерно такая же, как у израильских избирателей или демонстрантов, пытающихся бюллетенями и плакатиками изменить политику правительства. Зато гораздо комфортнее.
Альтернатива в маске
Большинство так и поступает, запивая пивом горечь чужих поражений. Похоже, перепуганные израильские чемберлены сильно переоценивают роль системы государственного образования в процессе становления личности. Подполья, разыскиваемого спецслужбами днем с огнем, обнаружить так и не удалось. Мелкие группки самарийских поселенцев, воюющие по ночам с «арабскими оливами», явно не ставят политических целей. Но что бы изменилось, если бы ШАБАК представил общественности полноценную террористическую организацию, замыслившую заговор? Каким образом это помогло бы правительству снизить накал противостояния с гражданами?
Ответ кроется в направлении поиска. Судя по публикациям в официозе и снежному кому предостережений, требуются не просто заговорщики, но фанатики, одержимые религиозной или националистической идеей. Желательно – чтобы наличествовало и то, и другое. Как в срежиссированном Первым каналом телевидения знаменитом вступлении новобранцев в ряды никогда не существовавшей организации «ЭЯЛЬ». Клятва на ТАНАХе и автомате «узи», лица в масках и цицит, выглядывающие из-под непременной ковбойки. Но лучше всего, чтобы прослеживалась связь с раввинами, проводящими мистические церемонии на арамейском языке при свете черных свечей.
Средний израильтянин, тот же примерный ликудник, выступает против разрушения поселений. Он всерьез опасается военного усиления автономии, все меньше надеется на «заградительные сооружения» и пристально следит за развитием ракетных технологий в кустарных мастерских Хан-Юнеса. Он крайне недоволен главой правительства, становящимся все более непредсказуемым. Но еще больше он боится экстремистов, которые точно так же, как правительство не собираются ни с кем советоваться. Выбирая между, как-никак, законно избранной властью и неизвестными исполнителями обряда «пульса денура», он склоняется в пользу первого варианта. И на этом шароновские пропагандисты, если постараются, могут удачно сыграть.
Иллюстрацией такого подхода стало всенародное обсуждение высказываний раввина Авигдора Невенцаля, о котором потребители новостей знают лишь то, что проживает он в Старом городе Иерусалима. На протяжении двух недель, чуть ли не каждое интервью с политиками и общественными деятелями заканчивалось вопросом об отношении к распространенному прессой галахическому постановлению раввина Невенцаля. Особенно пристрастно допрашивались политические противники главы правительства, выступающие против его плана, практически по тем же причинам, по каким раввин условно распространил на Шарона «дин родеф». Разнятся только термины. Идея в том, чтобы, отмежевываясь от религиозной терминологии, оппозиция умерила собственные нападки на главу правительства. Раввин Невенцаль считает, что Шарон опасен для общества. Правая оппозиция говорит то же самое, предостерегая от укрепления террористического анклава в секторе Газы и продолжающегося финансирования администрации Арафата. Но, что останется, если исключить из аргументации ее суть?
Оппозиции в парламенте и СМИ можно заткнуть рот. Мы помним, как она изменилась и притихла на волне всеобщего «извинямся» в ноябре 1995-го. Нечто подобное вполне может случиться и сейчас, если ШАБАКу удастся-таки обнаружить нечто подпольное и вооруженное, признавшееся на следствии в намерении воплотить в жизнь риторику пленарных заседаний. Но в том-то и парадокс, что зыбкое общественное спокойствие держится на воинственных, на грани подстрекательства, заявлениях с трибуны кнессета и на публицистических опусах, подобных этому. Людям хочется верить в волшебную силу слов, надеяться, что доводы кого-то переубедят. Закручивание гаек и закрытие клапанов очень скоро приведет к возникновению настоящего, вовсе не потешного подполья.
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
