Глава правительства убежден, что он, «Арик – царь Израиля», демонстрирует лидерство, ломает партию о колено, и делает все, что вздумается. И он всем еще покажет! На самом деле, это Фейглин демонстрирует на примере Шарона, что представляет собой израильская республика, и какая роль в ней отведена избирателям. Фейглин обыгрывает Шарона не только тактически, добиваясь подавляющего большинства на любом голосовании, но и стратегически. Шарон нужен Фейглину, как учебное пособие.
Прощай, демократия!
В том, что Ариэля Шарона не колышут результаты голосования в Центре Ликуда, нет никакого сюрприза. Да и не для Шарона это голосование устраивалось, а для нас с вами – рядовых израильтян, по привычке считающих себя частью свободного мира. Теперь, поумерив гордыню, следует постепенно привыкать к осознанию того малоприятного факта, что мы мало, чем отличаемся своих соседей – подданных короля Абдаллы-второго, граждан «арабской республики» Египет и пожизненных избирателей президентов Великой Сирии. Разве что, и новизной ощущений.
Старшему поколению репатриантов из бывшего СССР нетрудно будет приноровиться к новой реальности, когда вывеска и содержание находятся в разных смысловых плоскостях. Там была «народная демократия», здесь – «единственная демократия на Ближнем Востоке», суть одна – формальное прикрытие для осуществления самого правильного в мире курса. Та часть алии, для которой важна демократия без дополнительных эпитетов, испытала, конечно, горечь разочарования. Вспоминаются старые споры – стоило ли бы репатриироваться, если бы Израиль входил в соцлагерь? Достаточно ли библейских пейзажей и того, что вокруг одни евреи? Тем же, кто ехал за материальными благами, такие проблемы неведомы. Условия содержания здесь все еще гораздо лучше, чем на доисторической: витаминизированный рацион, регулярная выплата пенсий и зарплат, изобилие праздников, познавательные экскурсии. Если жилплощадь не находится в приоритетном для демонтажа районе, если удается пересидеть дома очередную волну террора или счастливо разминуться с автобусным «шахидом», если по ошибке не избили «свои» полицейские, до спальни не долетают «касамы», а путь на работу не проходит через зону обстрела вражеских снайперов – можно сказать, что, в общем и целом, повезло. А то, что Шарон делает с Ликудом – так это их заботы.
Кого искренне жаль – так это уроженцев страны, всерьез веривших в возможность влиять на политику правительства. Им-то как теперь быть? Внезапное прозрение чревато непредсказуемыми последствиями. У коренных израильтян не выработался здоровый цинизм, обеспечивавший гражданское спокойствие в Советском Союзе. Зато они научились агитировать самих себя, лучше любой пресс-службы. Разговоры о праймериз и перевыборах в кнессет до сих пор зажигают в их сердцах искреннюю надежду на лучшее будущее. Если что раздражает, так только дороговизна предприятия. Его реальное значение не подвергают сомнению ни комментаторы государственных СМИ, ни звонящие в радиоговорилки простые избиратели. Люди все еще готовы стоять в очереди к избирательным участкам, чтобы кому-то что-то доказать.
Впрочем, не исключено, что контролируемая правительством пресса создает ложную действительность. Активисты Ликуда, Аводы, МАФДАЛа и Шинуя, безуспешно пытающиеся воздействовать на своих лидеров, наверняка, пережили нечто такое, что поколебало их прежнюю уверенность в своих силах. А ведь это наиболее энергичная часть общества, лидеры низовых партийных ячеек, обеспечивающие электоральную активность населения. Можно нанять в день выборов старшеклассников или безработных, согласных за двойной минимальный тариф раздавать прохожим какие угодно бюллетени. Но высокий, как в прошлые годы, процент голосующих за деньги не купить. Бюджета на срочную подготовку шести миллионов «теневых избирателей» не хватит даже в фонде Берла Каценельсона.
Подстрекатели
Когда обнажается разрыв между «низами» и «верхами», когда нарушаются правила игры, писаные и неписаные конвенции, обесцениваются слова и аргументы, но ни одна из сторон еще не прибегла к более весомым доводам, тогда вовсю ведется поиск подстрекателей – тех, кого потом обвинят в разжигании почти неизбежной уже смуты. Словосочетание «гражданская война» получило постоянную прописку в прессе и не заставляет вздрагивать, как в недалекие времена счастливого неведения. Дикторы произносят его привычной скороговоркой, как будто речь идет о чем-то обыденном: «забор безопасности», «план одностороннего отступления», «экономические реформы», «гражданская война», «погода на завтра». Это уже не табу, наоборот – постоянно муссируемая тема, без которой не обходится ни одна политическая дискуссия, не говоря уже об астрологических прогнозах.
По официальной версии еще не случившегося, виновники, естественно, не глава правительства и не его малочисленные сторонники в кнессете и правительстве. Виновники, даже названы по имени, но пока с маленькой буквы, в виде обобщенной метафоры: «моше фейглины» и «узи коэны». Фейглин – возглавляет влиятельную внутрипартийную фракцию «Еврейское руководство», Коэн – член ЦК Ликуда, заместитель мэра благополучной буржуазной Раананы. Оба – сторонники демократической модели правления, не замеченные на призывах к насилию. Оба безоговорочно признают программу Ликуда и требуют выполнения решений, принятых избранными органами. И за это их имена стали нарицательными, но обозначают они не сознательных граждан и дисциплинированных партийцев, а «опасных бунтарей», с которых ни в коем случае нельзя брать пример. «Лояльные» члены Центра программу партии не читают и против председателя не голосуют.
Неудивительно, что такой видят картину происходящего Шарон, Ольмерт, или симпатизирующие им по долгу службы СМИ. Но оппозицию кто освобождал от исполнения своих прямых обязанностей? В демократическом государстве оппозиция не упустила бы случая сколотить политический капитал, критикуя происходящее в правящей партии. Авода должна была выставить себя в качестве демократической альтернативы диктаторскому Ликуду. Введение праймериз в 1992-м году, когда в Ликуде еще выбирали кандидатов в кнессет по принципу «семерок», обеспечило роковую победу на выборах. Именно потому, что избиратель инстинктивно тянется к партии, уважающей голос рядового члена. В Ликуде же плюют даже на ЦК! Перес имел уникальную возможность сыграть в израильского Вольтера – я не разделяю убеждений ликудников, но готов бороться за то, чтобы они, победив на выборах, выполняли свою программу. Свою, а не Амрама Мицны, который, похоже, верит, что, если бы на прошлых выборах список Ликуда возглавлял бы не Ариэль Шарон, а кто-то другой, Авода формировала бы правительство.
Участие в коалиционных переговорах даст вскоре еще один вариант «вонючего трюка». Досрочных выборов все равно не избежать, но единственный шанс Аводы уже упущен. Хуже того – поддерживая Ариэля Шарона в его противостоянии с собственной партией, оппозиция из гаранта политической стабильности превращается в настоящего, а не надуманного разжигателя будущей смуты. С каким Ликудом Перес намеревается «продолжить коалиционные переговоры»? С кем он «близок к компромиссу»? С юристами из переговорной группы, или с партией, которая не желает совместного правления, и заявила об этом с максимальной прямотой?
Удивительно, но только Йоси Бейлин ведет себя в соответствии с демократическими канонами – призывает уважать мнение большинства в Ликуде и категорически отказывается от участия в правительстве узурпаторов. Впрочем, никто его туда не приглашает.
За одного битого
На вопрос о том, почему ликудники не предлагают смещения Шарона с поста председателя, как правило, дается три ответа. Во-первых, это признак слабости «бунтующего большинства», во-вторых, боязнь партии идти на выборы, и, в-третьих, признание за Шароном огромного электорального потенциала. Поэтому, мол, ликудники фрондерствуют, но на избранного ими председателя не покушаются. Иначе, Центр давно уже заменил бы Шарона более предсказуемой фигурой, результатом чего стали бы досрочные выборы. Опция добровольного ухода Шарона всерьез не рассматривается. Тот факт, что глава правительства позаимствовал платформу Амрама Мицны, отнюдь не означает, что он готов с той же покорностью подчиниться партии и перейти на вторые роли. Между тем, такое развитие событий позволило бы тихо, без лишних затрат стабилизировать систему власти и создать прочную коалицию единомышленников. В которой нынешний глава правительства, при условии, что он забросит односторонние инициативы, вполне сможет рассчитывать на влиятельное экономическое министерство. Например, строительства или сельского хозяйства.
Ясно, что в случае избрания нового председателя Ликуда, Шарон, скорее, повторит подвиг Самсона и распустит кнессет. Все равно пресса обвинит в разбазаривании полутора миллиардов шекелей не нарушителя партийной дисциплины, а ликудников, торпедирующих гениальный план демонтажа поселений. Шарона назовут «политиком, озабоченным государственными интересами», а внутрипартийную оппозицию заклеймят безответственностью и мелким политиканством. Но не только в этом причина оттягивания последней схватки. Досрочные выборы отразятся на графике демонтажа, возможно, отдалят черный день, не исключено, что приблизят. Но, полной смены курса ожидать не приходится, кто бы не победил – «правые» или «левые». Опыт последних лет учит, что новый премьер всегда оказывается хуже предыдущего. Даже Эхуд Барак, как выяснилось – не предел, его преемник разрушает сейчас форпосты, узаконенные в 1999-2000 годах.
Добиться проведения досрочных выборов просто. Но это не то направление, куда необходимо направить накопившуюся энергию возмущения. Система еще недостаточно скомпрометировала себя и недостаточно обрыдла тем, для кого она существует. Система сильна ровно в той мере, в какой граждане наделяют ее доверием. Пока большинство, включая противников отступления, верят, что голосованием можно повернуть процесс Осло вспять, проведение выборов не имеет смысла. В итоге, у руля окажутся те же силы, и борьбу придется начинать всякий раз заново. После выборов проходит минимум полтора года, пока избиратели не начинают догадываться, что их опять оставили с носом. За это время Нетаниягу успел отдать автономии Хеврон и выпустить на свободу несколько тысяч террористов. Поэтому, лучше, чтобы у власти оставался именно Шарон – потерпевший серию позорнейших поражений, но гнущий свою линию с иррациональным упорством. Как будто сердце его вдруг ожесточилось, и он не в состоянии дать адекватную оценку происходящему со страной, с партией, с самим собой.
Голосование по вопросу коалиции с Аводой – наверняка, не последнее, что запланировал Моше Фейглин. Впереди нас ждет еще много интересного. Глава правительства убежден, что он, «Арик – царь Израиля», демонстрирует лидерство, ломает партию о колено, и делает все, что вздумается. И он всем еще покажет! На самом деле, это Фейглин демонстрирует на примере Шарона, что представляет собой израильская республика, и какая роль в ней отведена избирателям. Фейглин обыгрывает Шарона не только тактически, добиваясь подавляющего большинства на любом голосовании, но и стратегически. Шарон нужен Фейглину, как учебное пособие. И, если кандидатура нового председателя партии пока не выставлена на голосование, значит, время еще не пришло. Значит, общество заслуживает, чтобы его судьбу определяли нынешние правители.
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
