Если призыв раввинов к неподчинению приказа – спорный, то контр-призывы просто не лезут ни в какие ворота. Как можно требовать от человека – солдата, врача, инженера – следовать инструкции, игнорируя голос совести? Разве юридический советник правительства на пару с министром юстиции уже объявили эту «химеру» вне закона? Нужны ли читателям статьи журналиста, для которого мнение редактора важнее совести? А армия, состоящая из бессовестных людей, нужна?
Удобнейшее из чудачеств
Удивительно, на какие заоблачные выси воспарила политическая дискуссия в Израиле! По радио только и слышно, что о совести, долге, непротивлении злу насилием и прочих высоких материях. И все это, исключительно благодаря программе одностороннего отступления и лично главе правительства Ариэлю Шарону. А говорили, будто его план не имеет никаких положительных сторон, один вред. Да, если бы не идея демонтажа, общественная мысль не преодолевала бы и 9 метров «заградительных сооружений», а так – вон в каких эмпиреях витаем! Может быть, что-то важное разглядим.
Совесть – это нечто, что не поддается четкому определению, равно, как и «добро» со «злом», которые эта нравственная категория помогает распознавать своему счастливому обладателю. Или – несчастному, в зависимости от места и времени. Согласно религии, то, что мы называем совестью, является вложенной в человека частью Самого Бога, имеющей абсолютно те же качества, что и Создатель, и потому никогда не ошибающейся. Совестливому человеку в военной форме нелегко приходится в современном Израиле. Слишком много посторонних факторов «помогают» ему разобраться с внутренним голосом, растолковать, что именно совесть хотела сообщить. И еще больше доброхотов предлагают вообще отказаться от совести, заменив ее параграфами устава и приказами вышестоящего начальства.
Неудивительно, когда такие попытки исходят от военных или политиков. С их точки зрения, солдат, способный выполнить приказ, но отказывающийся «по внутренним мотивам», подобен детали механизма, которая вдруг сама по себе перестала работать. Как если бы колесо автомобиля отказалось вертеться, потому что ему, видите ли, «не нравится» выбранное водителем направление. Колесо не должно рассуждать, и точка. Генералы на то и генералы, чтобы требовать подчинения. Для правительства армия – инструмент осуществления своих решений. Разброд и анархия в вооруженных силах не нужны никому. Нет такой партии, которая заинтересована в дезорганизации армии. Массовый отказ от участия в демонтаже поселений, несомненно, нанесет удар и по армии. Следовательно, даже в случае срыва всей операции, обороноспособности государства будет причинен ущерб. Это ясно всем.
На солдат оказывается сильнейшее психологическое давление со стороны армейского начальства. Отказчиков участвовать в демонтаже объявляют, чуть ли не дезертирами, бегущими с поля боя. Но, странно, когда уважаемые общественные деятели, писатели, журналисты решают возникшую проблему в том же духе, что генералы с политиками. Дико смотрится профессор-гуманитарий, призывающий солдат придушить свою совесть, «так как, массовый отказ может перерасти в гражданскую войну». Или публицист, доказывающий, что солдаты должны заткнуть глотку совести в интересах демократии. Якобы демократия в том и состоит, что каждый отдельный гражданин ради общего блага выдавливает из себя по капле совесть. Как раз наоборот! Демократия позволяет жить в ладу и с совестью, и с уголовным кодексом. Законы в демократическом государстве принимаются такие, чтобы их нарушитель по всем человеческим понятиям выходил бессовестным. Поэтому, самый демократический суд – с присяжными заседателями, выносящими вердикт, в соответствии со своим жизненным опытом и разумением.
Если призыв раввинов к неподчинению приказа – спорный, то контр-призывы просто не лезут ни в какие ворота. Как можно требовать от человека – солдата, врача, инженера – следовать инструкции, игнорируя голос совести? Разве юридический советник правительства на пару с министром юстиции уже объявили эту «химеру» вне закона? Нужны ли читателям нашей газеты статьи журналиста, для которого мнение редактора важнее совести? А армия, состоящая из бессовестных людей, нужна?
Речь ведь идет не об оказании активного сопротивления, не о борьбе с оружием в руках, Боже упаси, но всего лишь о неучастии в том, что 18-летний солдат уже оценил для себя, как мерзость. Ему нужна лишь поддержка, иначе совсем худо. Когда сама мысль о приказе вышвыривать мирных граждан из их домов не вызывает у человека реакции отторжения, никакие призывы уже не помогут. Раввины выполнили свой долг – дали нравственную оценку ситуации. Их оппоненты могут дать иную оценку. Пусть солдаты выбирают. Но ни у кого нет права требовать от ближних продать душу, поступать наперекор совести, жить по лжи.
Наемники и профессионалы
Пока в распоряжении правительства имеется достаточно живой силы для того, чтобы разрушить не только поселения Гуш-Катифа, но и более крупные города. Движение правых и левых отказчиков не является кадровой проблемой ЦАХАЛа. Нескольким сотням или тысячам можно найти замену. Отказничество наносит моральный удар по армии, по правительству, по всему государству. И этого удара можно было избежать, если бы мобилизация в Израиле проводилась на условиях контракта. Проблемы, кажущиеся неразрешимыми, исчезли бы в один момент, если бы правительство и кнессет формально отказались от всеобщего призыва, который и так стал фикцией. Ешиботники смогли бы трудиться, заключенные отказчики уступили бы тюремные кровати арабским террористам, амнистируемым «из-за нехватки мест», армия освободилась бы от лишних людей, а те, кто избрал военную профессию, получал бы от государства достойную зарплату и льготы при демобилизации. Казалось бы, в сложившихся обстоятельствах правительству легче иметь дело с профессиональной армией, чем с «народной». Почему же оно медлит с давно назревшей реформой?
Потому что главное в профессиональной армии – не размер зарплаты солдат, а профессионализм офицеров и генералов. В этом ее отличие от армии наемников. Наемники, не колеблясь, выселят кого угодно, откуда угодно. Профессионалы сделают то же самое, но лишь в том случае, если подобная мера действительно оправдана военной необходимостью. Получить благословение профессиональных военных на вооружение террористов или бездумное отступление было бы так же трудно, как заручиться согласием хирургов на отказ от стерильности в операционных. Пусть даже такое решение было принято «народными избранниками» в кнессете. Наши генералы, изучавшие в университетах общественные науки, не привыкли спорить с политическим руководством. Оглядываясь назад, видим, сколько нелепых ошибок они наделали за последнее десятилетие. Но с «народной» армии, какой спрос? Сейчас средний израильтянин, критикующий армию, критикует самого себя. «Если Яалон ничего не смыслит, какой я после этого лейтенант запаса?»
От профессиональной в полном смысле этого слова армии народ требовал бы конкретной отдачи за высокие зарплаты и социальные блага. Если же офицеры останутся прежними, а солдат будут призывать по контракту, получится полиция в хаки, не имеющая собственной концепции, способная лишь выполнять приказы. То есть, то же, что мы имеем сейчас, но без ореола «святости». И отношение к этой структуре было бы соответствующее, без излишнего пиетета.. Занимаетесь делом, боретесь с террором – спасибо. Играете в политические игры – пеняйте на себя. Шарон заинтересован, конечно, в разрушении поселений, но не любой ценой. Коэффициент предполагаемых потерь в этой операции крайне низкий. Отступление, в ходе которого погибнет много людей (поселенцев или солдат) Шарону никогда не простят. Он даст задний ход, если станет ясно, что без большой крови не обойтись. Поэтому, на данном этапе «народный» ЦАХАЛ не будет преобразован ни в профессиональную, ни в наемную армию.
Иноходец
Последним аргументом сочувствующих главе правительства комментаторов служит напоминание об ответственности за проводимую политику. Оппозиция не несет ответственности за свои предложения, недовольные министры – тоже. О массе избирателей и говорить не приходится. «Единственный, кому отвечать в случае провала – это глава правительства». В свою очередь, и Шарон не упускает случая обвинить всех вокруг в «безответственности» и «несерьезности»: рядовых членов партии, Центральный комитет, депутатов-ликудников, верных программе Ликуда и воле большинства. По частоте повторов слово «я» в его последней речи в кнессете уступает только слову «мир».
И это повторяющееся «я» создает иллюзию, будто Шарон действительно поставил на карту что-то для него существенное. Будто он чем-то рискует, в отличие от «болтунов», «плакс» и «паникеров». Хотелось бы только знать, чем именно? Что будет, если правительство осуществит-таки бескровный демонтаж поселений, а террор усилится и возрастет международное давление на Израиль? К тому времени нынешний глава правительства уже выйдет в отставку и, следовательно, не сможет заплатить политическую цену. Может быть, имеется в виду уголовная ответственность, и Шарон готов предстать перед судом? Но по какой статье? Или же он обязуется из своего кармана возместить стране многомиллиардные расходы на выселение тысяч людей и передислокацию армии? О какой «личной ответственности» говорят глава правительства и его штатные и добровольные защитники? Что конкретно они имеют в виду?
Израильский опыт учит, что никакой ответственности за проводимую политику действующие и отставные премьер-министры не несут! Был один случай добровольного затворничества. Но прецедента, когда кого-то призывали к ответственности за неверную политическую линию, наша история не знает. По идее, виновны не политики, а граждане, проголосовавшие за победившую партию. Но этот довод не работает в недемократическом Израиле, где нарушение партийных программ является нормой, а мотивы власти – сокрыты за семью печатями. Избиратели Аводы лишь косвенно виновны в заключении Ословских договоренностей. Они голосовали за Рабина, не обещавшего перед выборами ничего из того, что вскоре обрушилось на наши головы. «Миротворцы» поступали на наш страх и риск, уверенные в своей абсолютной безнаказанности. И оказались правы.
Так же и Ариэль Шарон, «смело берущий на себя ответственность», блефует. Он не заслужил всех этих комплиментов дружественной прессы – «политическое мужество», «готовность плыть против течения» и т. д. Именно потому, что ему ничего не грозит. Максимум – пламенные речи с трибуны кнессета или обличительные статьи в прессе. То есть, ничего серьезного. Поэтому так важно призвать главу правительства к порядку, вернуть его в рамки партийной программы, не дожидаясь результатов эксперимента с «отделением». Потом – поздно будет. Но законного рычага, позволяющего обуздать иноходца, израильское законодательство не предусматривает.
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
