Неудовлетворенность кумиром
20.12.2004 | 08:58
Александр Лихтикман
То, чем ЦАХАЛ занимается последние 4 года, не имеет аналогов в истории и, соответственно, точного названия. И потери исчисляются не только убитыми и ранеными, не только моралью и нравственностью, но, наверняка, и душевным здоровьем военнослужащих. По крайней мере, тех из них, кто имеет голову на плечах и человеческую совесть.
Неточная наука
Наверное, самая бесплодная из разыгрываемых в нашей стране общественных дискуссий посвящена армии. Новые аргументы не добавлялись десятилетиями, а старые вязнут в зубах, как безвкусная жвачка, которую некуда выплюнуть. Попытки разобраться в причинах происходящего неизбежно упираются в мягкие бока священных коров. И не только причины остаются непонятыми, но и происходящее искажается в калейдоскопе фальшивых аксиом. Для одних, такое явление, как мародерство, является непременным атрибутом оккупирующей армии. Если бы его не было, его нужно было бы выдумать. Для других, сообщения о воровстве при обысках в арабских домах – заведомо лживые. Многие всерьез уверены, что речь идет всего лишь о конфискации денег и электротоваров, использовавшихся для нужд террора, а абсурдные обвинения придуманы внутренним врагом с диверсионной целью – чтобы помешать нашей победе.
Парадокс в том, что, за редчайшим исключением, встречаются лишь огульные заступники и столь же огульные хаятели «израильской военщины». Либо, арабская девочка, смерть которой расследуется прокуратурой, собирала разведданные для террористов, либо, застреливший ее офицер – кровожадный оккупант. Многочасовые проверки арабов на КПП – борьба с террором методом коллективного наказания, или – агрессия на фоне безнаказанности. И т. д. Все это не единичные случаи, а повседневная практика, которую нужно как-то осмыслить. И от того это особенно трудно, что ЦАХАЛ, выполняющий полицейские функции, мобилизуется на основе Закона об обязательной воинской службе. Отсюда отношение к армии, как к всенародному детищу, а не профессиональной структуре, ответственной за безопасность. Главное – послушание и примерное поведение, а остальное им простят. Потому и обсуждается «моральный облик», а не конкретные результаты проделанной работы. А результатов за четыре года вооруженного противостояния – не густо. Противник повышает квалификацию, разрабатывает дерзкие боевые вылазки, а мы – планы отступления, демонтажа и усмирения своих.
В большинстве демократических государств постулат об отделении армии от политики выполнялся лишь после установления безопасных границ. В Израиле, где вместо границ – разноцветные полосы, этот постулат доведен до абсурда. Армия не имеет долгосрочной стратегической концепции, дабы избежать политизации. Видимо, поэтому, до сих пор не открыта военная академия и не выработаны научные критерии безопасности. Стратегическими вопросами у нас занимаются политики и идеологи, «которые могут ошибаться». Мы не знаем где, по мнению Генштаба, должны пройти постоянные границы государства, и какой компромисс неприемлем ни при каких условиях. На эту тему высказываются лишь отставные генералы, причем, от своего имени, а не с точки зрения несуществующей у нас военной науки.
Генералы в форме заявляют, что при любом решении политического руководства армия сумеет защитить страну. С Голанами, и без Голан, с Иорданской долиной, и без, территориально целостную, или рассеченную натрое «безопасными коридорами». Свобода политического маневра находится в обратной зависимости от свободы, предоставленной армии. Которая, усилиями политиков, своего мнения не имеет. Десять лет назад Генштаб послушно объявил, что создание автономии и вооружение террористов не отразится на безопасности граждан. Сегодня мы слышим, что, усиление террористического анклава в секторе Газы принесет пользу. Комиссии не расследуют профессиональные провалы военных. Другое дело – моральный уровень и прочие высокие материи.
Просто быть солдатом?
А откуда взяться высокому моральному духу в перманентно отступающей армии? Хуже того – в армии, перед которой поставлена задача придушить противника, не доводя до его полной капитуляции? На ЦАХАЛ возложена воистину невыполнимая миссия – доказать собственную несостоятельность. Ведь, если удастся разоружить автономию и наказать всех в руководстве ПА, кто ответственен за продолжение террора, не с кем будет вести переговоры и подписывать договоры. Ясно, что ликвидация инфраструктуры террора и установление порядка силами израильской армии снимет с повестки дня идею независимого палестинского государства. С другой стороны, превышение терпимого уровня насилия угрожает власти израильского правительства. Нужно что-то среднее, и это именно то, что мы имеем сегодня.
Шарон истолковывает продолжение террора, как аргумент в пользу одностороннего отхода – как бы единственной «меры», к которой Израиль до сих пор не прибегал. Столь желанная сердцу патриота военная риторика используется официальным Израилем только для внутреннего употребления: оправдания бюджетных сокращений, «экстренных мер», «чрезвычайных программ» и пр. Пропаганда, направленная вовне, рисует совсем иную картину: Израиль вынужден самостоятельно бороться с террористическими организациями, вместо властей ПА, обязанных делать это, в соответствии с Ословскими соглашениями. Мы как бы помогаем администрации автономии, а вовсе не воюем с ней. Разве что, сетуем, что приходится делать чужую работу.
Правофланговые интернет-сайты выдают желаемое за действительное, когда выносят на первую страницу заголовки, вроде «Война в Газе», «ЦАХАЛ наступает» и пр. Войны ведутся за победу, а не за отступление. И взятые живьем враги называются военнопленными, а не арестованными или задержанными. Их содержат в лагерях под присмотром «Красного креста», а не судят по уголовным статьям, и, тем более, не возвращают в строй до окончания военных действий. То, чем ЦАХАЛ занимается последние 4 года, не имеет аналогов в истории и, соответственно, точного названия. И потери исчисляются не только убитыми и ранеными, не только моралью и нравственностью, но, наверняка, и душевным здоровьем военнослужащих. По крайней мере, тех из них, кто имеет голову на плечах и человеческую совесть.
Что происходит в мыслях 20-летнего парня с автоматом, рисковавшего жизнью ради поимки террориста, которого полгода спустя, правительство отпустило на свободу? А, если в ходе «операции по задержанию» погибли боевые товарищи или случайные люди? Как должен относиться к своей сизифовой службе солдат на КПП? Контрактник, да и то не всякий, смог бы удовлетвориться жалованьем, обещанными льготами, бесплатным вузом и т. п. Народной армии необходимо знать конечную цель и верить в победу, иначе система даст сбой. В первые месяцы противостояния, когда Барак выдвигал ультиматумы, а Шарон рвался к власти, чтобы «очистить автономию от оружия» и «дать этому народу безопасность», моральный дух армии и населения поднялся до небес. Солдаты рвались в бой, а гражданские покупали магендавиды и вывешивали на капоты флажки. Кто говорил тогда о мародерстве, издевательствах или отказах выполнять приказы?
На их безумный мир
Глупо отрицать пагубные последствия, к которым привело использование армии в политических целях. Это уже произошло, и думать нужно о том, как исправить ситуацию. В прессе обсуждаются две модели. Первая – правое и левое отказничество. Те, кто обусловливают свою службу неприемлемыми для армии условиями, не обязательно враги государства. Отказчики, причем обе категории, готовы принять участие в военных действиях, но не в акциях против гражданского населения – арабов или поселенцев. Они надеются быть призванными на настоящую войну, и уверены, что, если такая война начнется, им в первые же часы пришлют повестки в военкомат. Отказчики рассчитывают массовостью повлиять на принятие решений, но армия с легкостью отказывается от их услуг.
Недостатка в призывниках не наблюдается, армейские штаты раздуты, пока можно обойтись и без инакомыслящих умников. Например, на прошлой неделе в редакцию «Вестей» позвонил военнослужащий, отчисленный с офицерских курсов за теоретический отказ выполнять заведомо незаконный приказ. Стоило лишь произнести эти слова, как его изолировали от остальных курсантов, а вскоре перевели в тыловую часть. Гадайте – был ли это поселенец или шалом-ахшавник?
Другой способ – выражение безоговорочной поддержки любым действиям армии. Так как, освещение сомнительных инцидентов ослабляет вооруженные силы, дискуссии нужно прекратить и «позволить военным делать свое дело, как они умеют». «Другой армии у нас нет!» Это позиция обывателя, не думающего о завтрашнем дне, согласного прикрываться живым щитом из своих и чужих сыновей. Лояльность создает ощущение комфорта. Хочется положиться на кого-то, у кого голова больше. Генералы, распинающиеся перед самозваными судилищами в кнессете, надо полагать, рассуждают точно также. Ни один еще не подал в отставку из-за несогласия с политикой правительства! Противники отступления не имеют такого козыря, как генерал ЦАХАЛа, пожертвовавший карьерой в знак протеста против политики поощрения террора. Возникавшие время от времени показушные разногласия неизменно улаживались увеличением военного бюджета.
Другой армии у нас нет, но и другого Гистадрута – нет, и другого премьер-министра. Если нет, нужно, чтобы была. Профессиональная армия с четкой военной концепцией, с грамотными офицерами и уверенными в своей правоте генералами, вместо десятков тысяч людей в хаки, прикрывающих осуществление кровопролитных утопических проектов.
«Вести»
Если вы заметили орфографическую ошибку,
выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
Поделиться:
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
