С окончательным отказом от идеи референдума, у противников отступления не осталось иных средств, кроме провокации. Если закон о демонтаже – такой же закон, как все остальные, а не наспех состряпанная юридическая база для правительства Шарона, за публичный призыв к его нарушению нужно наказывать. Но не сажать же в тюрьмы тысячи людей, не причинивших никому никакого вреда?
Лысенковщина в статистике
В то же самое время, когда комментаторы Решет-бет недоумевали по поводу недоверия молодежи к демократии, переговорные группы Ликуда и Аводы в очередной раз подкраивали Основной закон о правительстве в соответствии с нуждами текущего политического момента. Согласно результатам опроса, проведенного профессорами Тель-Авивского университета Даниэлем Бар-Талем и Эфраимом Яаром, 28 процентов молодых израильтян готовы оказать ненасильственное сопротивление власти, 24 – насильственное, а 67 процентов – хотят видеть во главе государства лидера, нарушающего демократию. Что-то, видимо, не в порядке, либо с терминологией, либо со способностью подрастающего поколения логически мыслить. Лидер, нарушающий демократию, у нас уже давно есть, скоро будет целая коалиция таких лидеров. И именно их решениям предполагается дать отпор.
Результаты исследования красноречивы, но осмыслить их трудно. В сравнении с предыдущим опросом, проводившимся шесть лет назад, прослеживается четкая тенденция. Но как ее назвать, не уподобляясь коллегам из «Маарива» или подконтрольного правительству Гостелерадио? Повышение гражданской сознательности? Недовольство избирательной системой? Если бы авторы-профессора не выполняли социальный заказ, а преследовали научные цели, вопросы были бы сформулированы несколько иначе. Требовалось лишь уточнить некоторые принципиальные моменты. Прежде всего, выяснять, какой смысл опрашиваемые вкладывают в слово «демократия»: а) выполнение народными избранниками своих обещаний, б) гражданские свободы, в) распространение либеральных ценностей, г) терпимость по отношению к национальным меньшинствам. Наверняка, большинство выбрало бы третий или четвертый варианты, так как, именно такую концепцию демократии навязывают СМИ. Вместо демократии – суррогат демократизма.
Совсем по-другому выглядели бы результаты опроса, если бы указывалось, какому правительству четверть опрошенных готова оказать насильственное сопротивление: а) коалиции, честно выполняющей предвыборную программу правящих партий, б) правительству, нарушающему программу, в) любому правительству, с политикой которого респондент не согласен. Мы не знаем, что имели в виду опрашиваемые. Если третий вариант, значит, страна не созрела для демократии, и ей нужен диктатор в ежовых рукавицах. Если первый – мы на пороге гражданской войны. Если же второй (скорее всего, так и есть), стоит задаться вопросом, почему всего 24 процента? А остальные 76 процентов, разве не изучали на уроках истории и обществоведения образцы нормального поведения гражданина, обманутого властью? И этот неназванный показатель общественной пассивности действительно тревожит.
Точно также в уточнении нуждается вопрос об отношении к арабскому меньшинству. 51 процент опрошенных высказался за запрещение арабской общине выдвигать своих представителей в кнессет. Если бы в опросе оговаривалось уравнивание арабов в обязанностях или теоретическое предположение об их лояльности государству, подавляющее большинство, несомненно, высказалось бы в пользу интеграции. И убийство Ицхака Рабина, если бы оно было расследовано, и не использовалось в политических целях, наверняка, осудили бы не 40, а 100 процентов опрошенных. Респондентам в возрасте от 14 до 21 года не позавидуешь. Им пришлось отвечать на сложные мировоззренческие вопросы, ограничиваясь минимальным запасом слов и понятий. Опрос Бар-Таля-Яара, как и многие другие, составлен нарочно туманно, в расчете на толкователей, умеющих «правильно» расставить огласовки. Самостоятельной ценности этот набор цифр не имеет.
Классика жанра
Опубликованное в один день с «опросом молодежи» обращение Пинхаса Валлерштейна к поселенцам тоже следует рассматривать в контексте. Валлерштейн, призвавший к нарушению закона о демонтаже, несомненно, был бы подстрекателем, если бы закон инициировало легитимное правительство. Сам факт полемики вокруг письма председателя регионального совета Беньямина к собственным избирателям, свидетельствует о сомнительности этого постулата. Возможно, призыв неправильный, возможно – закон. До тех пор, пока избиратель не сказал своего слова, допустимы обе точки зрения.
С окончательным отказом правительства от идеи референдума, у противников отступления не осталось иных средств, кроме провокации. Если закон о демонтаже – такой же закон, как все остальные, а не наспех состряпанная юридическая база для программы Шарона, за публичный призыв к его нарушению нужно наказывать. Состав преступления налицо – письмо было размножено в тысячах экземпляров, один из которых получил автор этой статьи. Валлерштейн откровенно провоцирует Шарона, потому что знает – никакого наказания не последует. Иначе, придется судить всех тех, кто подписал аналогичную с правовой точки зрения, петицию в поддержку Валлерштейна. Суть провокации – заставить Шарона платить политическую цену, за год до самого демонтажа, когда поселения еще стоят на своем месте, а концлагеря для их защитников не построены.
Время для первой атаки выбрано на редкость удачно. У власти правительство меньшинства, антитеррористический рейд в Хан-Юнесе не привел к прекращению ракетных обстрелов. Мотивация противников демонтажа достаточно высока, и станет еще выше, если власти проявят слабость. А это неизбежно произойдет: не сажать же в тюрьмы тысячи людей, не причинивших никому никакого вреда? Даже если штрафовать подписантов, суды не выдержат такой нагрузки. Настоящие преступники ждут очереди в суд месяцами, судебная система просто не сможет функционировать. Ускоренная же практика или создание военно-полевых трибуналов для Валлерштейна и всех, кто с ним солидарен, нуждаются опять-таки в специальном законе, который нужно провести через кнессет. И сделать это будет гораздо труднее, чем утвердить госбюджет.
На наших глазах разыгрывается классическая картина ненасильственного гражданского неповиновения, которое, как учит история, заканчивается или поражением власти, или ее отказом от демократического фасада. В нашем случае, либо Шарон пойдет на попятную и вычеркнет пункт разрушения поселений из программы размежевания, либо – досрочные выборы в кнессет, либо – правительство, в тех или иных выражениях, объявит себя хунтой. Состав предполагаемой коалиции – Шарон, Перес и Еврейство Торы – вполне это позволяет.
Будь, что будет
Бетонные заграждения от пуль, защищающие поселенческие тремпиады на дорогах Иудеи и Самарии – самый неподцензурный в Израиле политический форум, самый эмоциональный, в буквальном смысле слова – животрепещущий. Написанные фломастером лозунги заботливо подновляются, если выдержали проверку временем, потерявшие актуальность – смываются дождями. Кому только не досталось быть помянутым анонимными тремпистами –Ольмерту и Пересу, Абу-Мазену и Абу-Омри. Но особенно – партии МАФДАЛ, выходившей из коалиции Шарона медленно, постепенно, с неохотой, как из горячей, пенящейся ванны встают навстречу зимнему дню.
Удивительно, но на щербатых бетонных кубах практически не встречаются лозунги, направленные против депутатов от Еврейства Торы, многочисленные избиратели которых проживают в поселениях за «зеленой чертой». Спасательный круг, брошенный ортодоксальными ашкеназами правительству демонтажа, воспринимается в правом лагере с редкой терпимостью, чуть ли не с пониманием. Другое дело, если бы Шарону удалось приговорить ШАС или завлечь обратно религиозных сионистов! Еврейству Торы почему-то все сходит с рук, и авторитет его духовных лидеров остается необычайно высоким.
Причина в последовательности, с которой Еврейство Торы играет свою многолетнюю роль в израильской политике. Роль эта настолько традиционна, что человек, знакомый с еврейской историей, не решится бросить камень в бородатых раввинов, ощущающих себя в кнессете, как тургеневский бык на открытой паровозной платформе. Так же и их предшественники – фракция Агудат-Исраэль в довоенном польском сейме, принимавшем антисемитские законы. Партия сугубо секторальная, не ставящая цели когда-либо оказаться правящей. Слава Богу – нет недостатка в кандидатах. Еврейство Торы не имеет собственной программы управления государством, как «идеологические» партии, не претендует на миссию посредника между религиозными и атеистами, как МАФДАЛ, и не пытается увеличивать свое влияние методом проталкивания выдвиженцев на ключевые должности, как эпигоны из ШАСа.
Единственная задача, ради которой Еврейство Торы баллотируется на выборах – поддержка системы религиозного образования, обреченного на зависимость от государства из-за особенностей местного законодательства. Ешиботники не могут содержать самих себя, так как право на труд обусловлено службой в армии, а служба в армии неприемлема для них по религиозным соображениям. Они существуют за счет мизерной стипендии и пособий на детей, выплачиваемых Институтом национального страхования. Размеры пособия утверждаются в кнессете, бюджет составляется финансовой комиссией, общую политику определяет правительство. Поэтому, важно, по мере возможности, присутствовать в перечисленных органах, обменивая свои голоса на деньги для избирателей. Процветающие ортодоксальные общины на Западе обходятся без аналогов Агудат-Исраэль. Религиозное лобби нужно только в Израиле, с нашими «идеологами» и «демократами».
С уходом из правительства МАФДАЛа, лоббировавшего интересы религиозного сектора, возникла критическая ситуация. Еще несколько бюджетных сокращений, и ешиботники пойдут по миру, как во времена Шолом-Алейхема – булавками торговать. Выцыганенные 290 миллионов не решат проблему, но дадут возможность дышать еще год. Этот незатейливый расчет, приводимый в оправдание участия Еврейства Торы в коалиции Шарона, обезоруживает оппонентов. «Делай то, что надо и будь, что будет», - сказали мудрецы Талмуда. Сегодня нужно спасать ешиботников от обнищания, завтра – поселенцев от выселения. Всему свой черед. Еврейство Торы не скрывает несогласия с программой демонтажа, но отказ от министерских постов избавляет от позорной необходимости поднимать руку на заседаниях кабинета. Приличия соблюдены, а большего главе правительства не надо.
Комментировавший коалиционные переговоры «мэтр» Ханан Кристал, выразил уверенность, что ашкеназские раввины придадут правительству Шарона столь недостающую накануне разрушения синагог бульдозерами «религиозную легитимацию». Вот этого наверняка не произойдет. Еврейство Торы будет самым слабым звеном в правительстве, а, добившись своих целей, станет искать повод для возвращения в оппозицию. В отношениях Шарона с партнерами давно уже не предусматриваются взаимные, а, тем более, односторонние моральные обязательства.
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
