Помиловать, нельзя казнить...
17.03.2006 | 15:30
Виктория Мартынова, ''Новости недели''
Почему наше государство предпочитает не выносить смертные приговоры террористам, виновным даже в самых кровавых преступлениях против израильтян? И не пора ли нам считать смертной казнью так называемые точечные ликвидации?.
За военные преступления
...Сентябрь 2005 года. В лондонском аэропорту ''Хитроу'' приземляется самолет ''Эль-Аля''. На его борту генерал в отставке Дорон Альмог. Он нетерпеливо одергивает занавеску иллюминатора, смотрит на мокрый асфальт. Самолет подруливает к посадочному рукаву здания. Неожиданно на борту появляется израильский военный атташе. ''Вам лучше не покидать самолет, - говорит он шепотом генералу. - По требованию палестинцев, проживающих в Лондоне, магистрат Bow Street выдал полиции ордер на ваш арест. Против вас открыто дело ''за военные преступления, совершенные в Газе''.
В перечне обвинений, заочно предъявленных генералу, было разрушение 56 домов палестинских террористов и участие в подготовке точечных ударов. Дорон Альмог не вышел прогуляться по Лондону, он не покинул борт лайнера компании ''Эль-Аль'' и тем же самолетом улетел обратно в Тель-Авив.
Этот известный случай заставил вспомнить: в судах Великобритании лежат папки с делами против израильских военачальников, обвиненных в ''военных преступлениях'' - убийстве мирных жителей при ''точечных ликвидациях'', а также разрушениях домов террористов. Собраны материалы на все израильское военное руководство последних лет. Особо внушительная папка заведена на Ариэля Шарона. Между тем, большинство ликвидируемых прошло через израильские тюрьмы, благополучно покинуло их и вернулось к ''национально-освободительной борьбе'' по еще более жесткому сценарию. Отслеживая и уничтожая их на свободе, армейское руководство неизбежно приговаривает к смерти и тех, кто находится в тот момент рядом с ними, а ведь террористы предпочитают не оставаться в одиночестве. Особенно потрясла мир операция по ликвидации Салаха Шхады, при которой случайно погибли еще четырнадцать человек, в том числе и дети. Мир не захотел понять то, что обезвредив бандита и его свиту, израильские военные, возможно, предотвратили гораздо большее зло. Мир не ценит и отсутствие в нашей стране смертных приговоров террористам. Так стоит ли нам и дальше сохранять существующее положение?
Суд или ''мочиловка''?
Критически настроенные граждане давно уже называют точечные ликвидации ''мочиловкой''. Что для нас на данном этапе предпочтительнее: смертные приговоры или ''мочиловка'', вот в чем вопрос. И не следует ли ввести в Израиле специальное законоположение о смертной казни для арабских террористов, как предлагает лидер НДИ Либерман? Как утверждают юристы, входящие в организацию ''Шурат-а-дин'' (''Строка закона''), закон о смертной казни вводить нет необходимости - по той простой причине, что он существует со времен основания Государства Израиль. Согласно ему, военный трибунал имеет право приговорить к смерти врага Израиля, руки которого обагрены кровью граждан страны. На это в законе существуют четкие разъяснения.
- Распространяется ли существующее право на вынесение смертных приговоров на гражданские суды? - спрашиваю я члена ''Шурат-а-дин'', адвоката Ницану Лайтнер.
- Нет, согласно закону приговаривать к смертной казни имеет право только трибунал. Новая же идея состоит в требовании к прокуратуре Израиля добиваться вынесения высшей меры наказания в тех случаях, когда речь идет об особо опасных террористах, несущих ответственность за убийства израильтян, и также допускается возможность вынесения таких приговоров в гражданских судах..
- Предпринимались ли в израильской практике до сегодняшнего дня попытки вынесения таких приговоров палестинским террористам?
- Да, уже несколько раз возникали голоса в пользу того, что особо опасных главарей террора, на перевоспитание которых ''в мирном русле'' не может быть никаких надежд, необходимо уничтожать, чтобы другим неповадно было совершать подобные страшные преступления.
Более того, последние попытки воспользоваться статьей этого закона были предприняты совсем недавно. В самом начале нынешней интифады Израиль потрясло известие о расправе, учиненной в Рамалле над двумя солдатами-резервистами. Зверская расправа над этими двумя молодыми людьми была показана по телевидению. Фотография одного из участников линчевания с окровавленными руками обошла не только израильские, но и мировые СМИ. Вскоре его удалось вычислить. Еще через какое-то время в военном трибунале открылся процесс против участников линча. Хотя в иске, который рассматривал трибунал, ни слова не было сказано о смертном приговоре, двое судей из трех предложили его в качестве меры наказания. Третий судья отказался, и, таким образом, предложение не прошло.
Вторая попытка ввести высшую меру замаячила при судебном процессе против лидера ''Танзима'' Маруана Баргути, несущего ответственность за убийство 26 мирных граждан Израиля. Но для того, чтобы изначально исключить саму возможность обсуждения смертного приговора, дело перевели из военного трибунала, где его рассчитывали рассматривать, в тель-авивский суд по гражданским вопросам. А у него в принципе нет полномочий на высшую меру. Традиционный страх перед необходимостью подписать высшую меру наказания укоренен в сознании израильских судей. Они предпочитают смягчить решение и передоверить судьбу главаря террора военным. Так оно и получается, что судебная машина пробуксовывает, и юристы предпочитают оставаться весьма умеренных позициях.
В принципе понятно, что здесь действует привычка рассчитывать на кого-то другого. Судьям прекрасно известно, что в случае необходимости разведка и армия ''разберутся'' с преступником. Традиционные доводы против смертных приговоров звучат так: в случае введения высшей меры противная сторона еще более ожесточится, увеличится число случаев похищения израильских солдат и расправ над пленными. Но мы ведь прекрасно знаем, что и без смертных приговоров наших солдат похищают, а израильтян, попавших в руки к террористам, казнят - примеров тому хватает. Так что гуманность в данном случае не работает на нас.
- То есть введение смертной казни отменит необходимость в ''точечных ликвидациях''?
- Это вряд ли. У смертных приговоров и ''точечных ликвидаций'' разные цели. Назначение высшей меры - предупредить аналогичное преступление. На протяжении всей человеческой истории казни применялись прежде всего с назидательной целью - ради того, чтобы другим неповадно было. Возможно, таким образом нельзя полностью предотвратить распространение террора, но каким-то образом повлиять на воспитание будущих террористов можно.
Что же касается точечных ликвидаций, то у них иная цель: уничтожить лицо, которое активно занимается организацией террористических актов и которое в данный момент нельзя обезопасить другим способом - например, арестовать. С точки зрения сопутствующих факторов, приведение в исполнение смертного приговора гораздо более ''стерильно'' по сути, - ведь при этом не могут быть задеты другие люди, как при ликвидации. Но пока идет война, мир между нами и соседями не установлен, отказаться от ''точечных ликвидаций'' не получится, даже если будет введена смертная казнь для террористов.
- ''Шурат-а-дин'' выступает в поддержку введения смертных приговоров. А как же вероятность судебной ошибки?
- Профессиональные судьи после скрупулезно проведенного расследования, способны установить истину. Кроме того, вынесение приговора и приведение его в исполнение - две большие разницы. Но даже в случае, если смертная казнь окажется чисто теоретической возможностью, она все равно будет иметь воспитательное значение.
''Это чистое средневековье''
Совсем другого мнения придерживается известный израильский адвокат, специалист по правам человека при международном суде Михаэль Фарб.
- Во всем мире смертная казнь постепенно уходит из юридической практики. Из больших государств ее пока практикуют в некоторых штатах США и в Китае. При этом доказано, что в основном высшая мера применяется против представителей меньшинств. Так, в Америке это чернокожие либо латиноамериканцы. Поныне в тех случаях, когда ''белый'' получает пожизненное заключение, ''черному'' угрожает ''вышка''. Примерно в том же ключе разработана идея Либермана - это скорее месть, чем юридический параграф, поскольку речь изначально идет об арабах. То, что он предлагает, это чистое средневековье.
- Но за отсутствием смертной казни вынужденное бороться с террористами государство идет на ''ликвидации''. Лично вы как определяете этот вид наказания?
- Это ничто иное, как та же казнь, только не утвержденная судом и при этом совершаемая при отягчающих обстоятельствах - гибели невинных людей. Именно эти наши действия не в состоянии принять в демократических странах, и мы сталкиваемся со множеством проблем, например, в отношениях с Великобританией. Я считаю, что Израилю придется отказаться и от точечных ударов, и, конечно, вряд ли кто-то возьмется за внедрение у нас смертной казни. Прежде всего потому, что эта мера наказания - необратима, а ошибок в нашем судопроизводстве допускается немало.
- А что же вы предлагаете?
- Думаю, значительно предпочтительнее длительные сроки тюремного заключения для террористов. Лучше проявить дополнительную осторожность при их освобождении из-под стражи, чем убивать их потом. При завершении конфликтов принято освобождать политических заключенных, - так лучше дождаться реального завершения конфликта. Такова моя позиция.
Парадокс Игаля Амира
Один из самых болезненных вопросов при попытках утвердить смертную казнь в законном порядке является такой: а как быть с нашими собственными еврейскими террористами? Конечно, их немного, но, что уж там говорить, нельзя их сбрасывать со счетов. Первой решительной попыткой вывести эту группу из круга возможных субъектов закона была сделана тем же Либерманом, который апеллировал к существующему закону, утверждающему смертную казнь исключительно для врагов Государства Израиль. Еврейские террористы, безусловно, достойны самого жесткого порицания, но они выступают против арабских бандитов, а не против еврейской страны, - такова идея. Оставим в покое проблему дискриминации по национальному признаку, которая будет немедленно поднята, появись в законодательстве пункт, распространяющийся исключительно на арабов. Однако как быть со случаем Игаля Амира? Можно ли всерьез заявлять, что убийство главы правительства не является преступлением против государства? Сомнительно! Поэтому внесение законопроекта о смертной казни для арабских террористов неминуемо повлечет за собой введение аналогичного пункта для евреев.
Глас народа
Но как реагирует широкая публика на идею казни террористов?
Я вышла на улицу родного Холона, дошла до ближайшего ''русского'' магазина и провела импровизированный опрос.
Приведу два характерных мнения:
Илья Григорьев, инженер, 56 лет
- Хватит нянчится с террористами и содержать их в тюрьмах за счет израильских налогоплательщиков, а потом выпускать на свободу с тем, чтобы они продолжили свою кровавую деятельность. Заслужил ''вышку'', - значит заслужил, и точка.
Г., журналист, фамилию свою просил не называть
- Мне кажется, что точечные ликвидации в наших условиях по-прежнему остаются предпочтительнее смертных приговоров. Против нас идет война и, соответственно, Израиль ведет себя ''на войне, как на войне''. А на войне уничтожают врагов, и здесь, к сожалению, трудно избежать гибели невинных. Пусть те, кто развязывает против нас террор, лишний раз задумаются о том, что ставят под удар своих близких. Запуск же судебного механизма против террористов и вынесение смертных приговоров в современных условиях просто нереальны. Большие ''традиционные'' израильские партии, которые в свое время не провели этот законопроект, не примут его от ''русских''.
Как бы то ни было, а, скорее всего, в ближайшее время вопрос о методах ведения Израилем борьбы против террора будет поднят, в том числе и вопрос о смертной казни.
Прецедент Тобянского
И в заключение - история, из-за которой в Израиле еще в 1948 году было решено не применять смертную казнь. Мы излагаем ее по материалам исследования Рафаила Блехмана ''Мосад'', АМАН и все такое''.
...В то утро родилась израильская разведка, и состоялся военный трибунал, по итогам которого был вынесен последний смертный приговор израильтянину. Как выяснилось впоследстии - ничем не оправданный. Именно с этого момента для израильского судопроизводства раз и навсегда была введена установка: избегать решений, которые потом уже нельзя исправить.
Итак, 30 июня 1948 года через считанные недели после того, как Бен-Гурион торжественно провозгласил создание Государства Израиль, в помещении Консультативной службы ветеранов собралась очень небольшая группа давно и тесно знавших друг друга людей. Им уже не нужно было скрываться от британской полиции, а от израильской вообще не нужно было скрываться, но по привычке они собрались как и раньше тайно, в полном соответствии с тем, как описывают это шпионские романы. Тут была представлена вся верхушка организации ''Шай'': коренастый, полноватый Авраам Кидрон из Галилеи, задумчивый, молчаливый Давид Карон из Негева, смуглый красавец Биньямин Джибли из Иерусалима, очкарик Борис Гуриэль, возглавлявший политический отдел только что созданного министерства иностранных дел, и круглолицый, с торчащими в стороны ушами Исер Харэль из Тель-Авива. Руководил совещанием Исер Бери, долговязый аскетичного вида полковник, прозванный Исером Большим, в отличие от низенького Харэля, Исера Маленького. Бери только что прибыл из канцелярии Бен-Гуриона.
''Старик решил, что пришла пора реорганизовать ''Шай'', - медленно сказал Бери, оглядывая всех присутствующих, словно выискивая несогласных. - Отныне наша работа будет разделена между тремя отдельными ведомствами. Старик считает, что такая структура позволит нам меньше наступать друг другу на мозоли. Военной разведкой будет заниматься отдел информации - ''Агаф а-модиин'', или сокращенно АМАН, и возглавлять его буду я. По идее Старика, АМАН должен стать во главе пирамиды, и ему с одной стороны будет подчиняться отдел Гуриэля, который займется политической разведкой, а с другой - служба безопасности Шин-Бет, под началом Иосифа Харэля. А ''Мосад'' Авигура и службы закупки оружия временно войдут в пирамиду как независимые вспомогательные единицы''.
Гуриэль и Харэль уже знали о предстоящей реорганизации. После сообщения они остались обсудить детали будущего разделения труда. Бери, Кидрон, Карон и Джибли задерживаться не стали. Им в тот день предстояло еще два совещания, заседание военного трибунала и масса других дел. Никого это не удивило: шла война, и военный трибунал был делом обычным. В тот день на нем рассматривалось дело майора Тобянского.
История Меира Тобянского началась в первых числах июня 1948 года, когда иорданский Арабский легион осаждал Иерусалим. Орудия легиона непрерывно и точно накрывали огнем секретные израильские оружейные мастерские, от которых зависело снабжение ''Хаганы'' боеприпасами. Стоило мастерской сменить место, как через несколько часов они опять оказывались под прицельным обстрелом. Биньямин Джибли, начальник разведки иерусалимского округа, начал срочное расследование. Следы привели к Меиру Тобянскому, бывшему майору Королевского инженерного корпуса и страстному англофилу. Выяснилось, что Тобянский ежедневно встречается с английскими инженерами из Иерусалимской электрической компании. Рано утром 30 июня рапорт Джибли поступил к Бери, который предпочел действовать решительно и быстро. В тот же день, 30 июня, Тобянский был арестован, допрошен, доставлен в трибунал и осужден на смертную казнь. Не прошло и суток после этого, как его расстреляли, а тело бросили в наспех вырытую яму. Лишь три недели спустя сообщение о казни Тобянского появилось в израильских газетах. Вдова майора, Лена Тобянская, обратилась с личным письмом к Бен-Гуриону. ''Как могло случиться, - писала она в отчаянии, - что моему мужу было отказано в его законных правах на защиту? Где и когда происходил суд? По какому параграфу закона его осудили? Почему осужденный не получил возможности попрощаться с женой и сыном?''
Получив это известие, Бен-Гурион распорядился немедленно провести повторное расследование. 26 декабря он ответил вдове казненного: ''Я не имею права выносить приговор по делу вашего мужа, но я проверил все обстоятельства дела и пришел к выводу, что оно было проведено с нарушением закона. Я приказал начальнику генерального штаба назначить новый трибунал. Независимо от решения этого трибунала, правительство Израиля продолжит оплату образования вашего сына. Ни вы, ни он не должны испытывать никакого чувства вины''.
Еще через полгода Лена Тобянская получила второе письмо от Бен-Гуриона. В частности, он писал: ''Расследованием установлено, что ваш муж невиновен. Его смерть была трагической ошибкой. Подобное не должно случиться никогда. Виновные будут наказаны''.
Через год и месяц после казни состоялось торжественное перезахоронение останков Меира Тобянского. Ему были оказаны все воинские почести. А еще через две недели начался суд над бывшим главой АМАНа - Исером Бери. Он был признан виновным и с учетом всех обстоятельств (военное время, противостояние беспощадному врагу) получил условное наказание: тюремное заключение сроком на один день - от восхода до заката солнца, - что являлось позором для бывшего руководителя израильской разведки (впрочем, от отбывания этого срока Бери впоследствии освободил президент).
Существует легенда, гласящая, что пока шел суд, Борис Гуриэль, большой друг Бери, раздобыл перехваченную израильскими радистами телеграмму. Джон Бальфур, передавал донесение, из которого следовало, что сознательно или нет, но Тобянский действительно помог представителям британской разведки в Иерусалиме. Та же легенда рассказывает, что Гуриэль посоветовал Бери воспользоваться находкой, но тот отверг предложение. Через день после того, как информация была передана подсудимому, Бориса Гуриэля вызвал к себе Бен-Гурион и задал один-единственный вопрос: ''Что произойдет с израильской разведкой, если ее руководители будут использовать поступающие к ним секретные сведения для защиты своих друзей?''.
Риторический вопрос Старика остался без ответа. Зато его вывод в отношении судебной ошибки, лежавшей в основе смертного приговора, был воспринят как руководство к действию. Израильские судебные инстанции руководствуются этим принципом по сей день. Смертный приговор в Израиле с тех пор вынесли только один раз - по делу Эйхмана. В отношении всех остальных процессов и поныне работает прецедент Тобянского.
"Новости недели"
При перепечатке вы обязаны указать, что впервые эта статья опубликована в газете "Новости недели" (Израиль)
Если вы заметили орфографическую ошибку,
выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
Поделиться:
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
