Если почитать ''русские'' газеты, может создаться впечатление, будто все новые репатрианты - сплошные ''униженные и оскорбленные'' борцы с социальной несправедливостью. Между тем, есть среди ''наших'' господа вполне преуспевшие. Освоившие профессию программиста, например, признанную одной из самых престижных и высокооплачиваемых во всем мире. Многие из них скромно считают себя представителями того самого среднего класса, на котором держится общество. Хотя для безработных и перебивающихся неквалифицированным трудом, безусловно, сотрудники хай-тека кажутся чуть ли не привилегированным классом, которому неведомы социальные проблемы.
Хлеб с маслом и икрой, но без гарантий на будущее
Юра окончил университет им. Бен-Гуриона, 10 лет работает в одной и той же фирме, но не уверен в завтрашнем дне:
- Хай-тек в Израиле составляет около 30% от общего производства - больше, чем в любой другой стране мира. Я думаю, ''русских'' программистов в израильском хай-теке - чуть меньше половины от их общего числа. Что касается меня, я по жизни был технарь, всегда хорошо успевал по математике и физике. Приехал в Израиль в 1990 году с советским аттестатом, стал выбирать учебное заведение. Поскольку не знал иврит, мне казалось, что легче будет учиться на техническом факультете. Кстати, все преподаватели на курсе у нас были русскоязычные и на иврите сами плохо изъяснялись. Моей специализацией была электротехника, но на нашем факультете был и курс по программированию. В любом случае, когда тебя берут на работу - надо учить все заново, ведь у каждой фирмы свой ''профиль''. Университет дает базовые знания и ученую степень, но не дает саму профессию. Кроме того, университет учит учиться, быстро воспринимать новую информацию, искать нестандартные пути решения.
После окончания университета я работал в двух фирмах. Работа моя связана с программированием и электроникой. В последнем месте работаю уже 10 лет. Компания наша занимается системой сбора данных.
Фирму нашу создал человек, который до этого работал в авиационной промышленности. Он решил попробовать себя в новой области, нашел инвестора. Это был 1996 год, я пришел в компанию третьим. В течение года мы сделали пробный проект, причем, было неизвестно, получится из этого что-нибудь или нет. Однако проект себя окупил и принес небольшую прибыль. Второй проект был еще более успешным. Думаю, нам везло тогда потому, что с нами работал очень талантливый бизнесмен, который умел находить ''правильных'' людей за границей, что называется, мог снег продать эскимосам. А сейчас маркетингом у нас занимается физик по образованию. Это, кстати, еще один пример того, что профессия часто не связана с образованием. Я считаю, что важно иметь какое-то базовое техническое образование, с которым потом можно продвигаться в разных отраслях. Через 3 года после создания в фирме работало уже 15 человек. Но когда начался кризис хай-тека - половину сотрудников уволили.
Пик хай-тека пришелся на 1995-1999 годы. Потом года три был спад, а в 2003 году эта отрасль опять начала оживляться. В годы наибольшей активности в отрасли был такой спрос на программистов, и у них были такие высокие зарплаты, что в хай-тек шли люди, имеющие другие профессии - хорошие врачи или преподаватели, например. Зарплата программиста была больше зарплаты хорошего хирурга - около 25 тыс. брутто. Кажется, большая сумма, но после вычета налогов от нее остается меньше половины. Мы платили тысячи шекелей в счет налогов на здравоохранение и в фонд ''Битуах леуми''. Что делать, в Израиле 90% налогов платят 10% населения! Хотя, безусловно, люди, которые долгие годы работали в хай-теке, могли почувствовать себя более-менее свободными в материальном плане. А вот те, которым удавалось создать фирмы и потом удачно их продать, - в одночасье становились миллионерами. Например, в Петах-Текве была фирма ''Gilat'' - 8 человек, создавших ее буквально из ничего, они оканчивали университет вместе со мной. На пике развития хай-тека на бирже в Нью-Йорке ''Gilat'' стоил 10 миллиардов долларов. Когда фирма была продана, естественно, не вся вырученная сумма принадлежала создателям фирмы, большая часть принадлежала инвесторам, которые ссудили деньги. Тем не менее, и ребятам досталось по нескольку миллионов. Причем учтите, что они не вкладывали в проект собственных денег, а разбогатели единственно за счет своих знаний и удачной ситуации на рынке. Интересно, что они не привыкли транжирить, и, став миллионерами, ездят на такой же машине... может быть, они немного улучшили свои жилищные условия. Вообще, из пятидесяти самых богатых людей Америки, сорок человек сами создал свой капитал, а не получили его по наследству - в том числе самый богатый человек в мире Билл Гейтс.
В 1999 году наша фирма настолько расширилась, что все сотрудники уже не помещались в офисе, который мы занимали. Мы переехали в новое помещение, расположенное в новой промзоне, сняли целый этаж одного здания. Стало просторно, но, к сожалению, там было всего 3 отдельных кабинета, а остальное, что называется ''open space'' - то есть рабочие места были разгорожены перегородками, не достающими до потолка. В эту промзону было практически невозможно добраться общественным транспортом, а парковок на нашу фирму предоставили всего 5 штук. Мне, как одному из старейших сотрудников, предоставили выбрать - либо отдельный кабинет, либо парковку. Я выбрал парковку, и как скоро выяснилось, прогадал. Поскольку начался кризис, и вокруг стало меньше людей и меньше машин, и вскоре парковаться стало можно где угодно... Людей увольняли без всякого предварительного уведомления - порой человек приходил на работу утром, а после обеда ему объявляли, что в его услугах фирма больше не нуждается...
У меня были соседи, семейная пара - оба работали в хай-теке, причем устроились на работу, имея российские дипломы. Они прекрасно жили и отдыхали, у каждого была своя машина... Когда их обоих уволили, из веселых и жизнерадостных они превратились в понурых, унылых. Из-за этой ситуации их отношения дали трещину, они развелись...
Но сейчас хорошие специалисты, уволенные в годы кризиса, в большинстве своем нашли работу. Хотя тем, кто пришел в хай-тек из других профессий, сложнее. Раньше брали, не глядя на диплом, было важно, что человек умеет делать. Сейчас без диплома достаточно сложно устроиться на хороших условиях.
Многие работающие в хай-теке мечтают создать свое предприятие, но для этого нужны оригинальные идеи, а лично у меня таковых нет... Из вновь созданных фирм (то, что называется ''Start-up'') выживают не более 5%! В лучшем случае, новые компании окупают себя, что тоже неплохо, но заработать большие деньги удается немногим - тем, кому удалось продать не продукцию, а саму фирму.
Иногда фирма предлагает своим сотрудникам акции предприятия, но это тоже благо сомнительное. Была такая фирма ''Fromatiks''. Ее продали за 4 миллиарда долларов, а у многих сотрудников были акции фирмы. Но им поставили условие - продать акции можно было только спустя некоторое время. Я лично знал одного работавшего там человека. В тот момент, когда фирму выкупали, у него были акции на 2 миллиона долларов. Но продать он их смог через несколько месяцев только за 300 тыс. долларов. Конечно, неплохие деньги, но не те, на которые он рассчитывал. Тем более, что он влез в долги, купил новую машину. Так что он вернулся, как говорится, к своей ''машканте''... Часто сотрудникам предлагают эти ''воздушные'' акции вместо повышения зарплаты - по-моему, лучше реальная прибавка к жалованию.
Нельзя сказать, что профессия программиста самая выгодная с материальной точки зрения, но в этой отрасли можно достичь высокой зарплаты в течение недолгого времени. А врачу или учителю, чтобы достичь большой зарплаты, нужна большая выслуга лет.
Более того, могу сказать, что программисты - люди, которые не уверены в завтрашнем дне. Ведь фирма может закрыться в любой момент. А могут просто уволить. Я в момент создания нашей фирмы был в ней третьим человеком, а второй была девушка-сабра. Ее уволили буквально два месяца назад - никогда не думал, что такое может случиться. Для нее это была трагедия. Не знаю, что точно произошло - видимо, она перестала справляться со своими обязанностями. Правда, ей выплатили компенсацию - зарплату за год. Но я, например, на всякий случай откладываю деньги ''на черный день''. Не так давно вызвал недовольство начальства, и это немедленно отразилось на моей зарплате. Не уверен, что в случае увольнения смогу легко найти работу в другом месте. Дело даже не в способностях и не в опыте. Просто в хай-теке много направлений, а я узкий специалист и моя специализация не востребована в других местах. Какую-то работу я найду, безусловно, но не на тех условиях, какие у меня есть сейчас. У меня довольно свободный график, практически всегда я могу покинуть рабочее место, когда мне нужно. А на новом месте могут оставить работать неограниченное время. В хай-теке работа ненормированная - бывает, нужно оставаться, пока не закончишь работу. Начальство при этом не интересует, во сколько ты пошел домой, и пошел ли вообще. Капитализм здесь действует в самой отвратительной его форме... Так что программисты, конечно, имеют ''хороший кусок хлеба'', но - это не стабильная зарплата и ненормированные часы работы.
Когда работа совпадает с хобби
Олег еще в советское время окончил политехнический институт по специальности инженер-электромеханик. В России преподавал, был доцентом:
- У меня был опыт программирования, хотя я не учился этому профессионально. В работе использовал элементы программирования, но не в том смысле, в котором употребляют это понятие сейчас - в основном в те годы это было решение математических задач при помощи элементарных компьютерных программ.
Перед репатриацией я пару лет работал в Индии, преподавал. Там познакомился с израильтянами и понял - чтобы преуспеть в Израиле, надо быть программистом. В этой стране трудно получить более высокую зарплату на другой работе. Начал изучать самостоятельно все, что касалось программирования.
Репатриировался в середине 90-х, и быстро и абсолютно случайно нашел свою первую работу. В очереди в Министерстве внутренних дел познакомился с русскоязычным программистом, который сидел недалеко от меня и изучал специальную литературу. Мы разговорились. Убедившись в моих знаниях, он пригласил меня в компанию, полностью русскоязычную. Работа была интересная - мы занималась мониторингом растений, управлением климатом и поливом в теплицах. С коллегами из той фирмы до сих пор поддерживаем дружеские отношения.
До 2000 года все мои переходы на работу в другие фирмы были вызваны исключительно повышением зарплаты. Начал с зарплаты 1000 долларов, и с тех пор (до кризиса в отрасли) она только повышалась. Я сам искал более выгодные варианты.
С 2001 года меня, как и других программистов, коснулись последствия кризиса. Понижали зарплату, увольняли. Или же компания закрывалась. Впрочем, проблем с компенсациями за увольнение никогда не было - их выплачивали исправно.
В общей сложности за все время в Израиле я был безработным не более 5 месяцев. Во время самого худшего для программистов периода я работал консультантом в Европе.
Интересно, что в Израиле меня никто ни разу не спросил о документах, подтверждающих образование. Собеседования при приеме на работу проходят по-разному: иногда это письменные задания, иногда - решение задач на компьютере, а порой просто устно просят рассказать об опыте прошлой работы. Но всегда просят рекомендации, поэтому очень важно, когда покидаешь фирму, оставаться в хороших отношениях с начальством. Сейчас я два месяца как работаю в новой фирме. Работа по 11 часов - это в порядке вещей, но мне часто приходится работать и по 12 часов, и больше... Надеюсь, это положение временное. Кроме зарплаты мне предоставлена служебная машина.
Кстати, из-за того, что я сразу пошел работать и не учился в ульпане, я практически не знаю иврит. Хотя в настоящее время я уже многое понимаю, но до сих пор не говорю на этом языке. Но без ложной скромности скажу, что английский у меня очень высокого уровня.
Процент русскоязычных в израильском хай-теке высок - я думаю, около половины.
А вот качество этих программистов выше, и по моим наблюдениям, и по отзывам коллег. Почему? Как ответил один мой приятель на вопрос коренного израильтянина: ''И откуда вы, русские, такие умные и так хорошо владеете специальностью?'' - ''Надо приехать в другую страну с семьей, которую надо кормить, - тут уж не останется иного выбора, кроме как быть умным и профессиональным!'' Даже термин такой придумали ''безбрирье'' - то есть отсутствие выбора (от ивритского ''брира'' - ''выбор'').
Иногда я начинал искать другую работу тогда, когда фирма-работодатель кем-то перекупалась, и сотрудников переводили на худшие условия. Это не обязательно материальные условия, возможно - менее интересные задания. А для меня важно, чтобы работа была творческой и интересной. Вообще считаю, что мне крупно повезло - мое хобби совпадает с профессией. Я и в свободное время занимаюсь профессиональным самосовершенствованием, изучаю специальные материалы, пишу некоторые программы ''для души'', опубликовал на специальных сайтах несколько профессиональных статей.
Есть мысли о собственном деле, но пока нет уверенности в том, какие именно разработки могут быть успешными на рынке... Для успешного бизнеса в хай-теке нужны не только хорошие программисты, но и люди, которые умеют продвигать товар - промоутеры. Программисты же, по моим наблюдениям, в большинстве своем люди нелюдимые, разговаривающие на своем особом жаргоне, со специфическим чувством юмора... На мой взгляд, большое количество проектов в хай-теке проваливается из-за некомпетентности инвесторов. Они ценят оригинальную идею, но в программировании не разбираются и не могут оценить, реально ли вообще написать для данной идеи программу, а если да - то в какие сроки.
От компьютерного хлама - до сотрудничества с ФБР
Пример специфического юмора программистов привел Алекс Вейцман:
- Сколько программистов требуется, чтобы вкрутить лампочку?
- Ни одного, это аппаратная задача.
Перед сном программист ставит рядом два стакана - пустой и полный. Полный - на тот случай, если захочется пить, а пустой - если не захочется.
- Когда я приехал в Израиль, меня больше всего угнетал мой социальный статус, - рассказывает Алекс. - Будучи врачом, я был вынужден два месяца работать на стройке. Нужно было что-то менять. Имея некоторые познания в электронике (в детстве занимался в кружке ''автоматика и телемеханика''), устроился техником обслуживать компьютеры в компанию CAAT. Скоро я подружился с одним из работавших там программистов.
Однажды мы с ним обнаружили кучу компьютерного хлама, выброшенного в мусорные ящики. Мы начали собирать из этих деталей компьютеры. Собрали несколько десятков компьютеров, раздаривали их бесплатно всем знакомым. Мне это дело очень понравилось, и вскоре я пошел на курсы программирования в колледже Le Bon. Заведение это скандально известно тем, что разорилось и не предоставило людям курсы, за которые они уже заплатили, - но это было уже после того, как я отучился. Мой друг-программист убедился в том, что у меня это дело ''пошло'', и перевел меня в свой отдел. Я стал изучать программы, с которыми он работал. Так что перед сокурсниками у меня во время учебы, которую я совмещал с работой, было преимущество - я писал живые программы, решающие реальные, а не учебные задачи.
Вскоре в фирме появилась новая задача - нужно было переводить программы на Windows - начальник увидел, что я неплохо в этом разбираюсь, и отдал мне этот проект. Я сделал его за 2 года.
Но, к сожалению, в этой фирме скоро начались проблемы, и нам перестали платить зарплату, хотя это был 1999 год - самый подъем хай-тека. Я стал искать другую работу. Разослал 300 резюме, был на 50 интервью, и нигде меня не хотели брать. Дело в том, что я совсем не знал иврит. Курсы в Le Bon заканчивал на русском языке. Но, в конце концов, мои поиски увенчались успехом - нашел работу сразу в четырех местах. Выбрал фирму Vidisco, так как понравился начальник - он не слишком разбирался в программировании и не вмешивался в мою работу, так что я чувствовал себя вполне независимо. Карьера моя началась с того, что мне дали задачу на месяц, а я сделал ее за 10 дней. Меня спросили, что для блага фирмы целесообразно делать дальше, и я посоветовал переписать всю программу, с которой работает фирма. У программы этой была порочная архитектура, и я переписал ее за два месяца.
Фирма наша занимается разработкой систем для секьюрити, для обнаружения спрятанных объектов в сумках, например, или в посылках. Уже четыре года мы разрабатываем системы для рентгеновских неразрушающих проверок. Наши программы используются в ФБР, в Британском ядерном центре, в японской и итальянской полиции - всего в 200 странах по всему миру. Сейчас я руковожу отделом, в котором работает, кроме меня, еще два 2 программиста. О своих доходах говорить не хочу - я ими вполне доволен, имею также машину от фирмы и все социальные условия. Кстати, я до сих пор не говорю на иврите и вполне обхожусь английским языком.
Взлет хай-тека - ''мыльный пузырь''?
Сергей, приехавший в Израиль старшеклассником в 1991 году - единственный из наших собеседников профессиональный программист, 4 года изучавший специальность в Хайфском Технионе. Считает, что самоучкам при приеме на работу соревноваться с ним сложно:
- На этот факультет очень большой конкурс: требуются результаты психометрии 700+ , и средний балл ''багрута'' (аттестата зрелости) - 100+. ''Русских'' на этот факультет поступает много. Ведь в области гуманитарных наук, по-моему, очень трудно ''пробиться'', не владея ивритом на уровне родного языка.
Выпускник университета умеет учиться и мыслить определенным способом, имеет подход к решению задач. На собеседовании при приеме на работу можно даже не решить задачу, но если видят, что у тебя правильный ход мыслей - задание могут зачесть. В университете изучают курсы, которые расширяют программирование, например, - строение баз данных, строение операционных систем. Большинство самоучек всего этого не знают, а это учитывается и при назначении зарплаты, и вообще при приглашении на интервью. Зачем приглашать самоучку, если есть выпускник университета, доказавший, что знает это?
До 2000 года инженеры-программисты шли нарасхват - выпускникам университета моментально предлагали работу. И сейчас спрос на профессию есть. Только вот самоучкам, которые в момент пика хай-тека оканчивали 4-месячные курсы, гораздо труднее устроиться, поэтому многие вернулись к своим прежним специальностям.
Сейчас я работаю в фирме, которая делает чипы для центральных процессоров, к которым присоединяются пользователи интернета. Центральные процессоры обрабатывают огромные потоки данных и переводят их на континентальный кабель. Наша задача - ускорить этот процесс, уменьшить объем чипов, удешевить их и добавить новые возможности. Я в этой компании всего 3 месяца, но только последние 2 недели начал делать что-то для фирмы - до сих пор был на обучении, изучал всю эту новую для меня систему. Но зарплату мне платили, хотя до сих пор я был в убыток для компании.
Это уже третья моя работа. Первую я потерял, когда начался кризис. На компенсацию за увольнение поехал путешествовать в Таиланд. Со второго места работы уволился сам - отправился в путешествие по Африке.
Положение в хай-теке сейчас много лучше, чем в годы кризиса, хотя мы еще не достигли того уровня, что был до 2000 года. Но это и к лучшему, потому что тот взлет хай-тека был во многом необоснован. Как это произошло?
Среди фирм хай-тека было много компаний нерентабельных, но показывающих большой потенциал. Именно за этот потенциал инвесторы и платили бешеные деньги. Поэтому цены на акции росли. Можно было вложить в биржу несколько сот тысяч и через несколько лет стать миллионером. Но в 2000 году этот мыльный пузырь лопнул. Началось все с того, что одна большая корпорация развалилась из-за какой-то ссоры между руководителями фирмы. Пошла цепная реакция, фирмы начали банкротиться - ведь деньги-то были виртуальные! Цена некоторых мощных фирм падала в несколько десятков раз. Трагедия 11 сентября ''доконала'' биржу - люди потеряли свои миллионы... Сейчас биржа опять растет невероятными темпами, а это опасно - говорят, что через несколько лет она опять может обвалиться...
Опасная тенденция, в основном, для Америки, но и для нас также - перевод проектов в ''дешевые'' Индию, Китай и Россию. Ведь индийский программист согласен работать за 6-10 тыс. долларов в год. Хотя израильские программисты лучше справляются с работой, чем индийцы - тех порой просят их сделать паровоз, а они делают подводную лодку...
В Израиле зарплаты программистов зависят от многих факторов. Выпускник университета или колледжа на первых порах может получать от 8 до 18 тыс. шекелей - зависит и от уровня учебного заведения, и от личного уровня человека. Программист за 2-3 года работы может достичь зарплаты, для которой адвокату или врачу нужен стаж 15 лет.
У меня были идеи собственного бизнеса, но я не запатентовал их вовремя, а потом обнаружил, что эти идеи уже разрабатываются кем-то другим... Сейчас я учусь на курсах предпринимательства. Там появлялись люди, готовые вложить деньги в новый бизнес, и специально ищущие с этой целью программистов с идеями. Они предлагали мне открыть фирму, но я пока не хочу тратить время на то, что не принесет гарантированной существенной прибыли. Сейчас я рассчитываю, что в фирме, где я работаю, меня будут посылать в заграничные командировки - очень хочется больше путешествовать...
Что касается различных ''олимовских'' проблем - естественно, от финансовых неурядиц мы далеки (разве что у кого-то есть родители-пенсионеры). Но тут нельзя приписывать все только выдающимся личным качествам - конечно, во многом нам, программистам, повезло. В чем? В том, например, что не получили 20 лет назад в СССР не котирующуюся сегодня специальность!
"Русский израильтянин"
При перепечатке вы обязаны указать, что впервые эта статья опубликована в газете "Русский израильтянин" (Израиль)
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
