Бессрочная война Аарона Штайна
08.11.2006 | 21:55
Евгения Кравчик, «Новости недели»
В поселок Бней-Реэм меня привел тревожный звонок из Хайфы: "Резервисты, раненые во время второй ливанской войны, брошены на произвол судьбы, - сообщил основатель добровольного объединения МАОФ Александр Непомнящий - Никто не интересуется судьбой искалеченных солдат, никто их не поддерживает".
"Наш дом - последний слева на улице Сигалит, - разъяснил мне резервист-десантник Аарон Штайн. - Будем рады вас видеть".
Впрочем, еще до того, как отправиться на юг, я позвонила в Иерусалим, в добровольное объединение "Одна семья", оказывающее помощь жертвам террора. "Если солдат, о котором идет речь, госпитализирован в реабилитационном отделении больницы "Тель а-Шомер", значит, с ним наши волонтеры уже связались…" - предположила секретарь.
Оказавшись в скромном одноэтажном доме, в котором обитает семья Штайн - Аарон, Лиора и трое детей, мал мала меньше – спешу узнать, связались ли с раненым воином волонтеры из Иерусалима.
- Нет, никто нам пока не звонил, - констатировал Аарон, осторожно - чтобы не задеть прошитую металлическими штырями руку - присаживаясь на диван.
Штайну 31 год. Родился и вырос в Ашдоде. Выпускник Ариэльского академического колледжа, работает инженером-электронщиком в частной фирме. Лиора родилась и выросла в мошаве Бней-Реэм. Окончила экономический факультет того же колледжа.
Аарон и Лиора познакомились в студенческие годы. Поставили хупу, после чего переехали в поселение Ар Браха, где прожили 3 года. Там 8 лет назад родился их первенец - Ноам.
Когда Лиора была беременна вторично, палестинские террористы обстреляли машину, в которой родители везли сына домой.
- Я была на девятом месяце, - вспоминает Лиора. - Пули прошили дверь на моей стороне, а к заднему сиденью было пристегнуто ремнями кресло, в котором полулежал двухлетний Ноам...
"Тебе вот-вот рожать - придется перебраться в другое, менее опасное место", - постановил Аарон, как только молодое семейство вернулось домой. "Ни в коем случае! - возразила Лиора. - Пока я не закончу учебу, никуда мы отсюда не двинемся". "Что ж… Приведу друзей - мы сами упакуем вещи"… - настаивал Аарон.
К тому моменту Штайны уже выплачивали ипотечную ссуду за дом, строящийся в поселении Кдумим. Однако до завершения строительства было еще далеко. Пришлось переехать в мошав Бней-Реэм и потеснить родителей Лиоры…
Как только дом был построен, Штайны перебрались в Кдумим, где прожили 5 лет. Аарон и Лиора работали по специальности, в семье подрастали двое детей, а вскоре родилась младшая дочь.
Лиоре, работавшей в финансовом отделе местного совета, было тяжело присматривать за детьми и вести домашнее хозяйство. И хотя Аарон во всем оказывал жене помощь, летом этого года Штайны решили на время перебраться к родителям в Бней-Реэм, а дом в Кдумим сдать в аренду.
- Только начали паковать вещи - Аарон получил "восьмой приказ", - вспоминает Лиора.
Переезжать ей пришлось в одиночку…
Мобилизованный и призванный
В ночь со второго на третье августа в доме Штайнов раздался звонок. Разговор был коротким - кодированным: завтра утром явиться при полном "параде" на такую-то базу.
Аарон воспринял мобилизацию философски, с чисто израильским фатализмом: двум смертям не бывать, а единственной желательно избежать. В первой половине 90-х, когда Штайн проходил срочную службу, его подразделение неоднократно забрасывали в Ливан, так что места были знакомые.
- Тогда мы устраивали засады, вели наблюдение с укрепленных пунктов, - вспоминает он.
- В чем отличительные особенности нынешней кампании?
- Отличие принципиальное, - произносит Аарон после некоторых раздумий. - Одно дело - рисковать жизнью, когда тебе 19 лет, и совершенно иное - уйти на войну, когда ты отвечаешь за жену и детей.
По словам Аарона, во время резервистских сборов, от прохождения которых он ("вязаная кипа") никогда не увиливал, с десантниками отрабатывали всевозможные сценарии, так что его роту можно отнести к относительно тренированной.
- К высадке нас готовили три дня, - рассказывает Аарон, - а на четвертый, в пятницу ночью, забросили в Ливан.
В следующие четыре дня десантникам удалось продвинуться в глубь территории. Путь держали на север, в направлении Литани. Переходы совершали под покровом ночи, а ближе к рассвету прятались в домах, жильцы которых бежали на север. В одном из таких укрытий и настигли снаряды подразделение Аарона.
- Просидели мы несколько часов в трехэтажном доме, после чего экипаж израильского танка, находившегося километрах в трех от того места, где мы скрывались, зафиксировал в здании подозрительное движение, - рассказывает Аарон. - Танкисты приняли нас за боевиков "Хизбаллы" и открыли по дому огонь.
Аарон снимает с полки неестественных размеров пулю (ее врачи цфатской больницы "Зив" извлекли из тела Штайна).
- Стреляли вот такими пулями и пушечными снарядами, - продолжает Аарон. - Вначале в дом угодил снаряд. Тряхануло, как при землетрясении. Мы инстинктивно бросились вниз по лестнице. "Хизбалла" стреляет противотанковыми снарядами!" – крикнул кто-то из ребят. Меня ранило первым. Я почувствовал страшный удар и был отброшен к стене. Один из товарищей, Игорь Ковалик, крикнул: "Аарон ранен!" В этот момент в дом угодил еще один снаряд. Он пробил стену, и Игоря (светлая ему память) погребло под обломками…
С Игорем Коваликом Аарона связывали особые отношения. Штайн искренне восхищался бесстрашием резервиста-репатрианта, силой духа, интеллектом, характером.
- Именно таким и должен быть настоящий боец, - говорит Аарон. - Когда нас везли в Ливан с тренировочной базы, мы с Игорем оказались рядом в автобусе. Всю дорогу говорили - и не могли наговориться. Казалось бы, у меня ментальность "сабры", а Игорь вырос в другой стране, но все это - полная чушь. Беседа была настолько захватывающей, что два часа пути пролетели, как одна минута. Я до сих пор не в состоянии поверить, что Игоря нет…
В доме, по которому наши танкисты по ошибке открыли огонь, пряталось порядка 40 десантников. Игорь Ковалик погиб, 12 бойцов получили ранения разной степени тяжести.
- Когда третий по счету снаряд проломил стену, до командира дошло, что стреляют свои. "Сейчас же прекратите огонь!" - заорал он по рации… - вспоминает Аарон. - Тем временем мои сослуживцы успели схватить оружие и открыли из дому беспорядочную стрельбу. Никто понятия не имел, что происходит. В результате теперь уже нашими пулями были ранены солдаты ЦАХАЛа, поспешившие к дому, чтобы вытащить раненых. Кромешный ад…
Аарон пытается восстановить в память ход событий, но это дается ему с трудом: после ранения он на какое-то время потерял сознание.
- Вот сюда, - Аарон указывает на левое плечо, - пуля вошла, а отсюда вышла. Ранило меня примерно в шесть часов утра. Я так и остался лежать на полу. В какой-то момент подошел ко мне командир: "Попытайся спуститься на первый этаж - тебя надо вывезти". Я попробовал встать. Тело поднимается, но изуродованная рука норовит от него отделиться. Мною владело ощущение, что ее попросту оторвало - вся она от плеча до локтя была разодрана в клочья, кость раздроблена.
Каким чудом Аарон спустился по лестнице, он до сих пор не знает. В память врезались отрывочные "кадры", от которых - мороз по коже: тела раненых… Все стены и пол в крови…
- В какой-то момент неподалеку от дома приземлилось два вертолета, - рассказывает Аарон. - В них погрузили раненых, оказавшихся ближе к двери. Вертолеты тут же поднялись в воздух и улетели: был риск, что в любой момент боевики "Хизбаллы" могут их подбить. Пока меня дотащили до двери - вертолетов уже и в помине не было.
Вскоре к дому приблизился танк. "Залезайте!" - велели полуживому Аарону и тем раненым, которых не успели отправить в больницу на вертолетах.
- Но как в него залезть, в этот танк, если на ногах не стоишь?! - вспоминает Аарон.
Сегодня им владеет ощущение, что в танк он забирался не менее получаса: попробуй согнуться, выпрямиться, снова сгруппироваться…
- Рядом со мной в танке оказался потерявший зрение боец, - рассказывает Аарон. - Другой раненый ничего не слышал... От Литани до границы с Израилем танк шел шесть часов. Нам они показались вечностью. Я утратил ощущение времени…
На границе их уже ждали санитары. Перегрузили раненых в "скорую" и помчались в приемный покой цфатской больницы "Зив".
- Единственное, о чем я успел попросить водителя прежде, чем он выжал газ: "Если можно, позволь, пожалуйста, позвонить жене", - рассказывает Аарон. - Не приведи Господь, чтобы о моем ранении Лиоре сообщили офицеры, ответственные за связь с семьями, - она же с ума сойдет! Ведущее в Цфат шоссе и сам город в тот день обстреливали "катюшами": вокруг только и слышен вой сирены да свист снарядов. Мною владело странное ощущение: как будто "Хизбалла" продолжает меня преследовать уже на территории Израиля…
Жена солдата
- После того как Аарона призвали на фронт, я себе места не находила, - рассказывает Лиора. - Трудно это объяснить, но мною владели мрачные предчувствия. В пятницу муж связался со мной и предупредил: "Имей в виду - завтра наше подразделение вводят в Ливан. Неделю, а то и дольше я звонить не смогу".
Единственное, что оставалось Лиоре, - внутренне отгородиться от распространяемой прессой "дезы" и терпеливо ждать от мужа звонка.
- В среду в половине третьего я отвезла детей в бассейн - вот тут-то и раздался звонок, - говорит Лиора.
"Как дела?" (Голос Аарона показался Лиоре сдавленным и звучал глухо – как с того света). - "Что случилось?" - "Ранение… Ничего страшного: мне поцарапало локоть и плечо…" - "Откуда ты звонишь?!" - "Скоро буду в Цфате, но ты не приезжай - не нужно". - "Держись, еду!"
Лиора металась по дому, как зверь в клетке: кому звонить? С кем оставить детей? И как поскорее добраться до Цфата?.. Врачи прифронтового госпиталя тем временем обследовали Аарона и обнаружили еще одну рану.
- Когда меня отбросило и впечатало в стенку, я попросил сослуживца Славу Марголина посмотреть, что у меня на спине - боль была страшная, - рассказывает Аарон. - Ответить Слава не успел: началась перестрелка… Впоследствии, когда Марголин приехал в больницу меня проведать, он рассказал, что видел между моей гимнастеркой и бронежилетом 5-сантиметровый осколок снаряда. Если бы он чуть поглубже вонзился в спину - пробил бы легкое…
- В каком бронежилете вы вошли в Ливан? В керамическом?
- Господь с вами, - впервые улыбается Аарон. - В обычном – легком, тоненьком.
- Кстати, как снабжалось ваше подразделение?
- Питьевую воду мы взяли с собой: каждый шел навьюченный, как верблюд, - с почти 40-килограммовым рюкзаком. Запас воды вскоре иссяк, а продуктов у нас с собой не было - их вроде бы обещали подвезти. Пришлось питаться жареной картошкой и отварным рисом - эти продукты можно было найти практически в каждом доме, где нам приходилось коротать ночи.
В ожидании чуда
В приемном отделении Аарону сделали рентгеновские снимки. Он снова потерял сознание, а когда очнулся, увидел Лиору. Приехала она со своим отцом, Авраамом Марковичем.
- Когда я сказала папе, что муж "поцарапался", тот, поразмыслив, ответил: "Если бы это было правдой, Аарону наложили бы пластырь и отправили обратно в часть", - говорит Лиора. - В Цфат мы с отцом приехали часов в шесть вечера. Больше всего я опасалась, что мужу ампутируют руку. Вбежала в палату. Вижу - рука на месте, обмотана окровавленным бинтом. Полегчало… Рядом лежал солдат, временно лишившийся зрения, и еще один сослуживец Аарона, раненный осколками снаряда. Все ребята из его роты… Переговариваются, пытаются шутить, подбадривают друг друга.
- Шутить мы пытались все время - правда, с переменным успехом, - подтверждает Аарон.
Вслед за Лиорой примчался в приемное отделение Кальман Штайн, отец Аарона, с братом Моше и невесткой. Подъехали и друзья.
- Ночи в Цфате холодные, а я в футболке с коротким рукавом, - говорит Лиора. - Кто-то притащил мне свитер, кто-то заставил съесть сэндвич. За окнами завывает сирена, но я не ощущаю никакого страха: лишь бы операция прошла благополучно.
Ждать пришлось часа два. Первым из операционной вышел хирург, в руках - огромных размеров пуля. "Вы жена Штайна?" - "Я". - "Можете считать, что с мужем произошло чудо: я оперирую много лет, но никогда еще не удавалось спасти жизнь раненого, пораженного такой пулей".
А вскоре вывезли из операционного блока Аарона.
- Он весь был в бинтах, - рассказывает Лиора. - Мне кажется, истерзанную руку и спину специально "замаскировали", чтобы не шокировать нас, да и самого Аарона: то, что я увидела впоследствии, никаким описаниям не поддается.
На ночь Лиора осталась в больнице. На другой день Аарона перевезли в "Тель а-Шомер".
- И снова муж оказался в окружении резервистов, - рассказывает Лиора. - Бойцы поддерживали друг друга, как могли. Снова и снова возвращались к ливанским событиям.
Сегодня Лиора поедом ест себя за то, что после ранения мужа она растерялась и совершила уйму непростительных, с ее точки зрения, ошибок.
- Когда Аарон был призван по "восьмому приказу", наш старший сын Ноам произнес фразу, подлинный смысл которой дошел до меня гораздо позже, - признается Лиора.
- Что он сказал?
- "Я боюсь, что отец умрет"… Я стала его горячо убеждать: "Глупости, все будет в порядке". А когда Аарон был ранен и оказался в больнице, сын решил, что я его обманула…
- Когда вы впервые привезли детей на свидание с отцом?
- На третий день после того, как Аарон был ранен. Взяла с собой в "Тель а-Шомер" всех троих, включая малышку…
- Когда я увидел папу, сразу догадался: он был на войне, - доносится до нас голос восьмилетнего Ноама.
До сих пор мне казалось, что Ноам с 6-летней сестренкой Ирит целиком поглощены своими делами. Но нет: оба чутко прислушиваются к беседе, которую ведут взрослые.
- По дороге в больницу я попыталась психологически подготовить детей к тому, что им предстоит увидеть, - продолжает Лиора. - Сказала, что у папы на руке большая повязка, но бояться этого не надо: скоро все пройдет и он выздоровеет.
Первая встреча с детьми прошла внешне спокойно – без страха, без слез, без капризов. Нервные срывы начались позже.
Посттравматическая хроника
Аарон пролежал в "Тель а-Шомере" 10 дней.
- Я дневала и ночевала у его постели, - рассказывает Лиора. – Подняться муж не в состоянии, не может самостоятельно сходить в туалет, помыться, поесть…
Серьезные проблемы начались после выписки.
Аарона Штайна можно без преувеличения назвать идеальным мужем и отцом. Он всегда помогал Лиоре по дому. Собирал старшего сына и дочь в школу, нянчил малышку, кормил, одевал…
Пережитый шок тяжело отразился на детях: вот уже третий месяц 8-летний Ноам и 6-летняя Ирит страдают ночным энурезом.
- Детей подавляет чувство собственной неполноценности, - говорит Лиора. - Воспитательница детсада рассказывает, что в последние месяцы Ирит сторонится сверстников. А младшая дочь (ей два с половиной года) и вовсе меня потрясла. Просыпаюсь я как-то среди ночи от ее плача - и вижу: девочка сидит на полу у постели отца, смотрит на него и рыдает. Ребенок всем своим существом привязан к отцу: до ранения Аарон постоянно брал малышку на руки, а сейчас даже к себе на колени посадить не может…
Лиора сбилась с ног. Прежде Аарон мыл посуду, убирал, выносил мусор. Сейчас все "мелкие" бытовые заботы легли на плечи жены.
- В начале войны мы переехали - ящики с вещами так и остались нераспакованными, - говорит Лиора. - Спасибо родителям – как только у кого-то выдастся свободная минутка, спешат помочь.
Со светлой благодарностью говорит Лиора и о генеральном директоре фирмы, в которой работает Аарон: "Он до сих пор выплачивает мужу зарплату".
Прежде Аарон постоянно где-нибудь подрабатывал: то садовником заделается, то грузчиком. Сейчас никаких "халтур" нет.
После переезда в мошав без работы осталась Лиора. В общем и целом семья потеряла половину общего дохода. К поиску нового места работы Лиора пока не приступала: муж нуждается в ее заботе ничуть не меньше, чем дети. Де-факто детей у нее сейчас четверо, включая Аарона.
Впрочем, гораздо острее безденежья молодых супругов пугает неизвестность: заживление продвигается медленно.
- Поначалу Аарона мучили страшные, нестерпимые боли, - говорит Лиора. - Он до сих пор на морфии – вот уже почти три месяца…
- В последнее время мне снизили суточную дозу с 80 мг до 10-ти, - говорит Аарон и суеверно стучит по дереву. - Но когда в сентябре в рану попала инфекция и начался абсцесс, я просто на стенку лез от боли.
- Приехали мы с Аароном в восемь утра в больницу. Ждем-ждем, но никто нас не принимает, потому что мы заранее очередь не заказали, - рассказывает Лиора. - Тычемся то в один кабинет, то в другой и чувствуем себя занудами, жалкими просителями… В конце концов мужа направили в травматологическое отделение, а там говорят: "У вас абсцесс". Лишь к пяти часам вечера ему прописали антибиотик.
Если поначалу Аарон был в состоянии эйфории (вернулся с фронта живым!), то с течением времени у него стала развиваться депрессия. Первый симптом - бессонница.
- Ложусь спать, ворочаюсь… Встаю, бреду в кухню, - рассказывает он смущенно. - Открываю холодильник. Вытаскиваю мороженое. Тупо ем. Посижу в салоне часок-другой – и снова ложусь в постель, но сон не идет…
Лиора обратила внимание на то,что муж стал рассеянным.
- Я к нему обращаюсь, а он пропускает мои слова мимо ушей, как будто думает о чем-то своем, - рассказывает Лиора. - Потом переспрашивает.
Шокировал Лиору такой эпизод: как-то утром, разбудив детей, она попросила мужа приготовить им корнфлекс с молоком. Умыла всех троих, одела, привела в салон завтракать и застала такую картину: Аарон с отсутствующим видом сидит на диване. Плошек на столе нет. Лиора: "Где корнфлекс?" Аарон: "Что?!."
- Я попыталась прояснить ситуацию, но конкретного ответа от врачей не получила, - говорит Лиора. - Единственное, что мне сказали: возможно, лекарства, которые принимает Аарон, оказывают побочные воздействие.
Пришлось записаться на прием к главному врачу министерства обороны. От него Штайны и узнали, что, кроме пулевого и осколочного ранений, при падении Аарон получил сотрясение мозга.
- Очередь на рентген назначена на 6 ноября, - говорит Лиора. - Личное дело мужа перевели из ЦАХАЛа в министерство обороны, которое должно признать у него инвалидность и определить процент. Меня пугает, что Аарона снова и снова направляют на рентген: сколько же можно его облучать? К тому же у нас полным-полно рентгеновских снимков. Однако социальный работник разъяснила: таков порядок.
- Кстати, навещают ли социальные работники Аарона и вашу семью?
- Нет, хотя мы остро нуждаемся в помощи детского психолога, - говорит Лиора. - К сожалению, я не знаю, куда следует обращаться, чтобы ее получить. Разве подобные проблемы не должны решаться автоматически? Мой муж пролил кровь за наше государство. Но насколько государство его поддерживает? Насколько вникает в его повседневные нужды?!
До сих пор Штайны не получили от государства ни шекеля, "зато лечат Аарона бесплатно", отмечает Лиора.
- Когда мужа доставили в приемный покой больницы "Зив", в бланк по ошибке внесли запись, что у него легкое ранение, - говорит она, - но затем его определили как тяжелое, однако запись не изменили. В связи с этим сейчас, при оформлении документов, которые следует подать в министерство обороны, мы столкнулись с проблемой: приходится многие бланки заверять заново.
Пока Аарон лежал в больнице, столкнулись они с Лиорой с явлением, о котором предпочитают не вспоминать. Посещавшие раненых филантропы одаривали пожертвованиями только тех солдат, в истории болезни которых фигурирует запись "тяжелое ранение". Остальных тактично игнорировали. И хотя Штайны никогда не опустятся до того, чтобы даже мысленно осудить противоестественную (с человеческой точки зрения) селекцию, рубец от пережитого унижения остался.
- Среди филантропов есть подлинно благородные люди, - констатирует Лиора. - Аарона помнят его армейские сослуживцы и сотрудники: звонят, навещают, поддерживают. Приехала как-то к нам в мошав супружеская пара из добровольного объединения ОМЕЦ. Понятия не имею, кто передал им наш адрес, но помощь они предложили всяческую. Мы были растроганы до глубины души.
Напоследок Аарон раскрывает свой переносной компьютер, чтобы показать мне сделанные в Ливане снимки.
- Это - Игорь Ковалик, благословенна его память… - Голос Штайна срывается, глаза наполняются слезами. - Как только окрепну – съезжу в Нацрат-Илит к его родным, схожу на кладбище. А это - Дима, он тоже был очень тяжело ранен. Вот Слава Марголин... Настоящие мужчины. Сильные духом. Несгибаемые. Преданные друзья… Вот - "сагер", а это - противотанковые снаряды…
Взорванный нашими солдатами бункер боевиков "Хизбаллы" сменяет на мониторе идиллический рассвет… Единственный кадр, в который не попали ни гимнастерки цвета хаки, ни винтовки, ни снаряды, ни разрушенные дома. Всматриваешься в величественный пейзаж - и кажется, что нет ни войны, ни смертей, ни пролитой крови…
- Простите, - прерывается Аарон. - Надо бы принять таблетку: снова вернулась боль.
Прежде, чем я успеваю отправиться в обратный путь, Аарон и Лиора в один голос предупреждают:
- Для нас главное - не вызвать ни в ком жалости. Люди мы сильные. Просто сейчас переживаем очень тяжелый период. Но с трудностями и проблемами мы справимся. Вон сколько добрых людей вокруг: родители. Друзья. Сослуживцы… Вот увидите, Аарон вернется в строй, чего бы это нам ни стоило. А когда весь этот кошмар останется позади - и мы, и дети еще больше укрепимся духом. Я обещаю!
"Новости недели"
При перепечатке вы обязаны указать, что впервые эта статья опубликована в газете "Новости недели" (Израиль)
Если вы заметили орфографическую ошибку,
выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
Поделиться:
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
