Более полусуток боролись врачи беэр-шевского медицинского центра "Сорока" за жизнь 43-летнего жителя Сдерота Якова Якубова.
Переданное в утреннем выпуске новостей сообщение о новом ракетном обстреле Сдерота сорвало меня с места. Уже по пути на юг я узнала: реактивный снаряд угодил в здание одного из предприятий городской промзоны. Тяжелейше ранен сотрудник завода.
Заехав на автозаправку кибуца Яд Мордехай, сталкиваюсь со знакомым охранником - репатриантом из Ашкелона.
- Беда… - произносит он. - Муж нашей сотрудницы ранен в голову…
До Сдерота - 12 километров.
Мир тесен.
Вместо убежища - холодильник
Въехав во двор завода "Оф кор", застаю сюрреалистическое зрелище. Никакой охраны, никаких "допросов" - к кому, зачем, почему... Топчутся у входа в упаковочный цех рабочие: они еще не пришли в себя после пережитого шока.
- Утром я находился вот здесь, в… своем кабинете.
Начальник отдела маркетинга Давид Коэн неуверенно указывает в сторону пепелища.
- Я сидел у компьютера.
(От компьютера осталась покрытая черной сажей обгоревшая металлическая коробка).
- Работники пили чай у входа в цех, - продолжает Давид (голубые глаза Коэна покраснели - от дыма ли? А может - от слез?). – Услышав предупредительный сигнал "Красный цвет", сотрудники бросились в помещение. "Давид, тревога!" - люди помчались внутрь, в холодильную комнату. Я вскочил и побежал за ними, но тут как грохнет! Страшный, чудовищный удар. "Кассам" угодил прямо в то место, где я только что сидел. Как очумелый, я бросился обратно - всё вокруг пылало…
Тяжелый запах горелого мяса (сколько раз я вдыхала его на местах терактов?) до сих пор висит в воздухе.
- Пытаясь потушить огонь, я обернулся и обомлел: на полу распластался Яков Якубов, один из сотрудников… - Голос Давида срывается. - Он был тяжелейше ранен, один из осколков попал в голову.
Чудом Давиду с товарищами удалось вытащить Якова из объятого огнем помещения.
Когда "скорые", пожарные, полиция и военные примчались на завод, они застали не поддающуюся описанию картину. Работники (в соседнем цехе их не менее пятидесяти, в основном женщины) выскочили в ужасе во двор, но тут раздался новый сигнал тревоги. Ошалевшие от страха женщины в белых халатах бросились прямо на асфальт (укрыться от снарядов негде).
Тем временем поползли слухи, что ракета угодила в цистерну с аммиаком. Утечка грозит массовым отравлением.
- Я окликаю Якова, прошу открыть глаза, но он не реагирует - потерял сознание, - говорит Давид Коэн. - Держал я его за руку до тех пор, пока его не увезла "скорая"…
В том месте, где расположен завод "Оф кор", за последние годы упали десятки "кассамов". Рвутся реактивные снаряды и в непосредственной близости к дому Давида Коэна.
- Метрах в двадцати от меня уже падала ракета, но ничего похожего на то, что испытал сегодня, я до сих пор не испытывал, - признается он. – Если бы на секунду замешкался – меня бы просто не было в живых…
Тупо рассматриваю груду обгоревшего металлолома. Поднимаю глаза вверх – взгляд упирается в свисающие над головой почерневшие балки. Крышу снесло, будто ее и не было.
- Затишье временное - до следующего залпа, - констатирует Давид обреченно. – Шесть лет мы живем в огненном аду. Весь город превратился в сплошную воронку. Когда по улицам разносится предупредительный сигнал, многие мои сотрудники и соседи обреченно шутят: русская рулетка. Все мы – участники дьявольского розыгрыша. Но никому неизвестно, чья сегодня очередь.
Трудно назвать жизнью постоянную игру в прятки с "кассамами".
- У нас трое взрослых детей, - рассказывает Давид. – Никто из них не готов здесь оставаться – приходится умолять, чтобы хотя бы иногда навещали родителей. Сам я всю жизнь был сторонником мирного процесса. Однако сложившаяся ныне ситуация, на мой взгляд, - это игра в одни ворота. Миллионер-филантроп был вынужден взять на себя эвакуацию в Эйлат часть детей Сдерота. Крайняя мера, но – неизбежная: должен же хоть кто-то попытаться спасти им жизнь. Если вы думаете, что только на нашем заводе разруха, - ошибаетесь: в такое же пепелище превратились в городе многие дома, частные предприятия, магазины. Разрушена вся наша жизнь.
Давид Коэн, а вместе с ним все сотрудники завода, страстно молит Всевышнего, чтобы Яков остался жив.
- Я верю в чудеса, хочу верить! - произносит он, обращаясь куда-то вверх. - Яков вернется - он должен вернуться! Но и правительство больше не вправе бездействовать.
Я пытаюсь продвинуться в том направлении, где пару часов назад находился кабинет Коэна.
- Осторожнее! – окликает меня Давид. - Крыша вот-вот обвалится.
Под ногами хлюпает вода - пожарные поработали усердно. Повсюду разбросаны упакованные в пластик, обернутые в целлофан мороженые куры. Во дворе застыли, парализованные, водители грузовиков. Нервно курят, молчат. Ехали в Сдерот за товаром, застали - пепелище…
- Через полтора месяца старшему сыну Якова исполнится тринадцать лет, - говорит Давид Коэн. - Уже заказан зал торжеств для празднования бар-мицвы. Замечательная у Якубова семья - дружная, теплая, мудрая.
Пауза. По щеке Давида стекает слеза. Да и мне сдавило горло - пытаюсь задать вопрос, но - не могу.
- Все мы - люди… - произносит Давид, справившись с собой. – Человек не в состоянии свыкнуться со смертями, с потерями, с льющейся рекой кровью. Но весь этот ад продолжается - и никому неизвестно, кончится ли он когда-нибудь. Мне часто задают вопрос: "Защищен ли дом, в котором вы живете?" Я отвечаю: "Нереально укрепить целый город! Легче построить новый". Точно так же невозможно бронировать каждый автомобиль и поместить в бетонную коробку каждый офис. Слава Б-гу, хотя бы большинство школ и детских садов Сдерота укрепили, как могли. Но разве строительство бункеров - выход?!
- Что же делать – заново ввести войска в Бейт-Ханун, Газу – далее везде?
- Я не сторонник кровопролития, - повторяет Давид (теперь уже на новый манер) декларированную им принадлежность к "лагерю мира". – Но… невозможно дальше балансировать между жизнью и смертью. Те жители Сдерота, кто имеет такую возможность, вывезли из города своих детей. Когда из Бейт-Хануна выпускают реактивный снаряд, никто не может предвидеть, в кого он угодит, - в невинного ребенка или в трудягу, пытающегося прокормить семью. Прежде я верил в возможность диалога с палестинцами. Сегодня понимаю – переговоры нереальны, ни к чему они не приведут. Ракеты выпускают круглосуточно – и днем, и ночью. И хотя я считаю себя приверженцем мира, на войне – как на войне. Если палестинцы позволяют себе постоянно обстреливать Сдерот – значит, ЦАХАЛ должен нанести решающий удар по сектору Газы…
Как ягнят – на заклание
В обгоревшем проеме появляется 32-летняя Тиква Азран - начальник заводской столовой. Молодая женщина до сих пор в шоке.
- Младшего, трехлетнего сына я с утра отвела в детский сад, а старший, восьмилетний, уже неделю не ходит школу: боится выйти на улицу, - говорит она. - Приходится оставлять ребенка с бабушкой. Больше половины детей Сдерота не посещают школу…
В восемь часов 15 минут, когда был передан сигнал тревоги, Тиква хлопотала на заводской кухне:
- С места я не двинулась - спрятаться негде, - объясняет она. - Внезапно раздался удар такой силы, что я едва устояла на ногах.
Тиква бросилась во двор:
- В отделе маркетинга работает мой брат - 28-летний Цахи Эдри, - говорит она. - Меня всю трясло. Нашла брата. Он был в истерике: ранен Яков Якубов, а вместе с ним - слесарь Рафик, близкий товарищ Цахи. Он помогал тащить Якова из объятого огнем цеха и получил ожог. Рафика тоже отвезли в больницу. Прежде мы плохо спали по ночам, а днем боялись выйти на улицу. Отныне будем еще и работать в постоянном страхе. Разве это жизнь?!.
Утром 44-летний Марк Богуславский пил чай с Яковом Якубовым и другими рабочими.
- С восьми до половины девятого у нас перерыв, - рассказывает он. – Вышли мы на воздух и присели на скамейку – на солнышке погреться да чаю попить. В пятнадцать минут девятого услышали сигнал тревоги. Бросили чашки - побежали в холодильную камеру. Вокруг все загорелось. Только Яша не успел добежать…
Марк бредет к скамейке, берет со стола недопитую чашку чаю. Он тоже еще не вышел из шокового состояния.
- Никому нет дела до жителей Сдерот, - произносит он. – Разве что Гайдамаку. Однако добро наказуемо: он вывез в Эйлат тысячу детей – правительство тотчас же обвинило его во всех тяжких…
Сергей Ифраимов, ближайший друг Яши Якубова, только что вернулся из больницы "Сорока".
- Врачи сказали: один процент из ста… Подключили Яшу к аппарату искусственного дыхания, но оперировать пока не решаются: ждут, чтобы задышал самостоятельно, - говорит он. - Жена в панике, плачет. Приехала в больницу и Яшина мама… Только дети остались дома, в Сдероте. Постоянно звонят матери, спрашивают: "Как папа?" Оказывается, в интернете прошло сообщение, что Яша скончался…
Ифраимова окружают сотрудники: все молят Б-га, чтобы Якубов выжил.
- Мы с Яшей проработали три года - как братья, - говорит Сергей. – Я – водитель грузовика, Яша водит автопогрузчик. Я репатриировался из Нальчика, Яша – из Дербента…
- Якова ранило у меня на глазах, - вступает в беседу Михаэль Азран. – По сигналу тревоги все побежали, а он замешкался. За шесть лет нескончаемых обстрелов реакции притупляются – это естественно. Если каждое утро по Сдероту выпускают по пять-шесть ракет, перестаешь обращать на это внимание. А на заводе сигнал тревоги чаще всего не слышен - в цехах шумно. Доносится до нас только удар.
Михаэль родился и вырос в одном из мошавов. В 2002 году купил квартиру в Сдероте, о чем они с женой горько сожалеют:
- У нас двое сыновей – восьмилетний и трехлетний, - говорит Азран. – В последнее время старший страдает ночным недержанием мочи, младший вконец изнервничался – капризничает, вздрагивает при каждом шорохе. Вроде бы есть в квартире "мамад", но от прямого попадания он не защитит. Мы оказались в заложниках у палестинских террористов, но правительство не принимает никаких мер по защите горожан. Ведь если не врезать боевикам по первое число – никакие переговоры не помогут: они с позиции силы будут требовать все больше и больше. Полтора года назад нас убеждали: как только будет уничтожен Гуш-Катиф, обстрелы прекратятся. Однако после депортации поселенцев ракетные обстрелы Сдерота лишь усилились. Израиль дал слабину - палестинцы сходу нацелились на Ашкелон, а сегодня мечтают добраться и до Ашдода. На мой взгляд, проблема заключается в том, что правительство связало армию по рукам и ногам, не позволяет ей делать свое дело.
Михаэль Азран - резервист ВВС, он знает, о чем говорит.
- Будь моя воля, поднял бы в воздух несколько истребителей и боевых вертолетов и навел бы в секторе Газы образцовый порядок, - произносит он, подозрительно косясь в сторону Бейт-Хануна. – Правительство приносит палестинцам извинения всякий раз, когда гибнут мирные граждане. Однако наши страдания правителей Израиля не волнуют! Им, в отличие от нас, никакая опасность не грозит. Зубами держатся за свои кресла. Им на голову "кассамы" не падают: у премьер-министра и его жены несколько квартир, что бы ни случилось – им есть где укрыться.
Сотрудники завода озвучивают бесхитростную мысль, объединяющую большинство горожан: уехать из Сдерота – значит, потерять работу. Экономическое положение в стране чудовищное – устроиться на новом месте невозможно. А как содержать семью, если не имеешь работы? Замкнутый круг…
"Шив'а" – похороны – "шив'а"
Время близится к часу дня – пора на кладбище. Сегодня семейство Михаила Слуцкера встает с "шив'а": семь дней назад 57-летняя Фатима (Фаина) Слуцкер (благословенна ее память) была убита по дороге на работу осколком "кассама". И тоже – утром, в установленный палестинцами час-пик.
Оказавшись на городском кладбище, застаю похоронную процессию.
- Скончался сват Слуцкера, отец мужа Наташи - дочери Михаила и Фатимы, - шепотом сообщает мой коллега - житель Сдерота историк и публицист Александр Риман.
У свежевырытой могилы собрался весь русский Сдерот. По крайней мере – все пожилые горожане и те, кто сумел отпроситься с работы.
- Премьер-министр заявил: недопустимо, чтобы горожане уехали из Сдерота, - говорит Риман. - Иными словами: оставайтесь под градом снарядов и сдыхайте поодиночке…
Ложатся на могилу венки. Фаина, сестра Михаила Слуцкера, бережно отводит в сторонку осунувшегося, разом постаревшего брата.
- Подходить вторично к могиле жены я не вправе – так сказал раввин, - извиняется Михаил Слуцкер.
Спускаемся к могиле с Фаиной.
- Я любила Фатиму, как сестру, - говорит Фаина, указывая на утопающий в цветах холм. – И мама наша очень ее любила, говорила: "У меня такое чувство, будто я Фатиму родила"… Миша прожил с женой 36 лет.
Первой репатриировалась старшая дочь Слуцкеров, Наташа – она в стране 11 лет. За ней последовал брат, Игорь. Михаил с Фатимой перебрались в Израиль три года назад ("У Наташи были тяжелые роды – требовалась помощь родителей", - объясняет Фаина). Приехали Слуцкеры из Брянска. В России Михаил много лет работал заместителем генерального директора объединения молочной промышленности. Фатима - бухгалтер. Возраст "никудышный" - пятьдесят плюс, а точнее - шестьдесят минус. На работу по специальности в таком возрасте не устроишься. Даже – в Сдероте.
Семья Слуцкеров обвиняет в гибели Фатимы проект "Висконсин".
- Его ввели исключительно ради того, чтобы лишать пожилых людей пособий по обеспечению прожиточного минимума, - говорит Фаина Слуцкер. – Устроителям проекта заранее известно, что большинство пожилых репатриантов по состоянию здоровья не могут выполнять тяжелую физическую работу...
Михаил Слуцкер: "Я обвиняю"
Из диалогов с родными Фатимы явствует: государство идет по трупам. Причем лишают пособия самых слабых, социально незащищенных.
- В старину иудейское царство погубили внутренние раздоры, - говорит Михаил Слуцкер. - То же самое происходит и сейчас: в кнессете, партиях, в правительстве только и занимаются тем, что делят деньги. Страдания людей для властей предержащих – всего лишь еще один шанс выгодно подать народу самих себя. Вот и к нам после гибели жены пожаловал Амир Перец. Я ему сказал: "Прекратите извиняться перед палестинцами. Передо мной ни один араб не извинился за то, что погибла моя жена". Возможно, гибель жены лишь ускорила смерть моего свата – Якова Моисеевича Селецкого, благословенна его память...
Как бывший руководитель огромного трудового коллектива (более 4000 человек), Михаил Слуцкер с горечью констатирует:
- За три года жизни в Израиле мы с женой натерпелись больших страданий и унижений, чем за 56 лет жизни в России. Я всегда думал, что Израиль – моя страна. Так же думаю и сейчас. Но те, кто стоит во главе государства, привели страну к полному отсутствию безопасности.
Проект "Висконсин" Слуцкер определяет словами его сестры Фаины, сказанными во время второй ливанской войны: "Это – террор против граждан страны на фоне глобальной террористической войны".
- Те, кто изобрел этот проект, просто издеваются над больными пожилыми людьми, - говорит Слуцкер. – По заключению врача "Висконсин" Фатима могла работать по четыре часа в день, но де-факто с нечеловеческим усилием отрабатывала два. Жена была нездоровым человеком, страдала остеохондрозом и другими болезнями. Она была сильная женщина, никогда не жаловалась и мне постоянно твердила: "Савланут". И вот…
Михаил напрямую связывает бездействие правительства в отношении террористических банд – "Хизбаллы" и ХАМАСа – с программой "Висконсин": если рядовые граждане оказались в административно-экономической ловушке, у них не остается ни времени, ни сил на то, чтобы посредством участия в массовых демонстрациях и митингах призвать правителей к борьбе с внешним врагом.
- Среди простых людей есть множество настоящих, сильных, порядочных, но их на пушечный выстрел не подпускают ни к кнессету, ни к правительству, - говорит Михаил Слуцкер. – Поэтому страна агонизирует, медленно умирает…
Во второй половине дня в адрес Израиля поступило "конструктивное" предложение от главарей террористических группировок: палестинцы прекратят ракетные обстрелы Сдерота в том случае, если ВСЁ население города будет эвакуировано.
А ближе к ночи в больнице "Сорока" скончался, не приходя в сознание, Яков Якубов.
Благословенна память убитых. Да отмстит Господь за пролитую кровь!
На снимках:
Давид Коэн, начальник отдела маркетинга завода "Оф кор": "Вот здесь был мой кабинет, а это – мой компьютер"
Сгоревшие куры
Тиква Азран, начальник заводской столовой: "Мой восьмилетний сын боится ходить в школу"
Упаковочный цех после ракетного обстрела
Марк Богуславский: недопитый чай
Могила Фатимы Слуцкер: не забудем и не простим!
Историк и публицист Александр Риман – житель Сдерота: "Правительство сказало: подыхайте поодиночке!"
Михаил Слуцкер: "Когда моя жена погибла, никто из арабов передо мной не извинился"
"Новости недели"
При перепечатке вы обязаны указать, что впервые эта статья опубликована в газете "Новости недели" (Израиль)
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
