С историей Гамаля-Битона тесно связана и история другого египетского разведчика – Геворка Якубяна, хотя для того, чтобы понять, в чем именно заключается эта связь, следует рассказать обо всем по порядку.
Ранее мы познакомили читателей с историей "израильского Штирлица" – египетского разведчика Али Эль-Гамаля, действовавшего в Израиле под именем Жака Битона. Напомню, что Гамаль-Битон был заслан в Израиль под видом нового репатрианта из Египта, раскрыт ШАБАКом, перевербован и в течение почти 20 лет работал как двойной агент разведок обеих стран. Вплоть до начала 90-х годов, когда ШАБАК рассекретил информацию о той огромной помощи, которую Эль-Гамаль оказал Израилю, египтяне считали его своим национальным героем и великим разведчиком. С историей Гамаля-Битона тесно связана и история другого египетского разведчика – Геворка Якубяна. Хотя для того, чтобы понять, в чем именно заключается эта связь, следует рассказать обо всем по порядку…
По паспорту и по морде
В ШАБАКе прекрасно понимали, что "успех" Али Эль-Гамаля вскружит египетским спецслужбам голову и они попытаются заслать в Израиль под видом нового репатрианта еще одного своего агента. Причем этот агент вряд ли выйдет на связь с Гамалем-Битоном – следуя писаным и неписаным законам разведки, такие агенты должны действовать автономно и даже не подозревать о существовании друг друга. И вместе с тем полученные благодаря Гамалю-Битону адреса всех явочных квартир египетской разведки в Европе, номера почтовых ящиков, в которые поступала почта для египетских резидентов и другая ценная информация позволяла подотделу контрразведки Арабского отдела ШАБАКа достойно встретить будущего "гостя". А тем временем выпавшие на стол в каирском казино карты уже сулили молодому жителю армянского квартала египетской столицы казенный дом, дальнюю дорогу – и снова казенный дом…
Жизнь никогда особенно не баловала Геворка Якубяна, но когда в 1958 году внезапно скончался его отец, в их семью пришла настоящая нищета. В поисках заработка Геворк устроился помощником владельца фотолаборатории, но денег, которых тот платил ему, едва хватало на хлеб. А ночной Каир манил соблазнами – огнями казино, точеными фигурками барышень, садящихся в роскошные машины богатых туристов, звоном бокалов в залитых светом залов дорогих ресторанов… Проиграв пару раз в казино относительно небольшие суммы, Геворк Якубян начал подворовывать, на одной из таких краж был пойман с поличным и с учетом отсутствия у него уголовного прошлого был приговорен лишь к трем месяцам тюрьмы. Три этих месяца могли пролететь тихо и незаметно, после чего Геворк вышел бы из тюрьмы, снова отправился в казино, снова попался бы на краже и снова оказался бы за решеткой – словом, пополнил бы многочисленные ряды мелких каирских уголовников. Но Фортуна распорядилась иначе, и предстала она на этот раз в облике генерала Мохаммеда Али Фараджа, посетившего тюрьму, в которой сидел Геворк Якубян, со штатным инспекторским визитом.
- А что тут делает этот еврей? – спросил генерал, ткнув пальцем в Геворкяна.
- Осмелюсь доложить, ваше высокопревосходительство, что он не еврей, а армянин, - ответил начальник тюрьмы. – Осужден на три месяца за мелкую кражу. Ведет себя хорошо. В нарушениях режима замечен не был…
- Странно, а как на еврея похож.., - задумчиво произнес генерал Фарадж, не вслушиваясь в последующую скороговорку начальника тюрьмы…
Инспекторский обход продолжился, но Мохаммед Али Фарадж уже почти не обращал внимания на все объяснения подобострастных тюремщиков, а то и дело обращался то ли к ним, то ли к самому себе с одним и тем же вопросом: "А ведь похож на еврея, а? Или не похож?..".
Этот странный вопрос генерала получил объяснение спустя несколько дней, когда в тюрьму прибыли два следователя египетской службы безопасности, бесцеремонно заняли кабинет начальника тюрьмы и потребовали привести к ним заключенного Геворка Якубяна.
Разговор между ними и Якубяном развивался по хорошо знакомой всем разведслужбам схеме вербовки. Для начала следователи запугали сидельца тем, что в его деле открылись новые обстоятельства, которые позволяют упрятать его за решетку на многие годы. А затем пообещали все уладить при условии, если Геворк согласится работать в разведке и будет выполнять то, что ему приказано. Впрочем, они могли бы и не прибегать к запугиванию: терять Якубяну было нечего, и он легко принял все условия своих новых знакомых, даже не поинтересовавшись, чем конкретно ему придется заниматься.
На следующий день Геворк был доставлен на конспиративную квартиру Службы безопасности Египта, где ему предстояло в течение многих месяцев готовиться к выполнению своей миссии. Поначалу юноша вполне оправдывал ожидания нового начальства: у него оказались недюжинные способности к языкам, и к арабскому, армянскому, английскому, французскому и турецкому, которые он знал к тому времени, вскоре прибавился иврит. Еще несколько месяцев учебы – и Геворк Якубян научился расшифровывать радиограммы и передавать их с помощью миниатюрной рации, мгновенно определять, нет ли за ним "хвоста", и отрываться от него, искусству вождения автомобиля и стрельбы на бегу – словом, всем тем умениям и навыкам, которыми должен владеть каждый разведчик.
Но вот учителя, который познакомил бы Геворка Якубяна с еврейской традицией, у него не было: египтяне опасались малейшей утечки информации о подготовке нового агента, которому предстояло действовать в Израиле, а потому не решились прибегнуть к помощи какого-нибудь раввина или направить Геворка в одну из египетских иешив. Так что основы иудаизма ему пришлось постигать по книгам. Когда Якубян получил первые представления об иудаизме, ему велели время от времени посещать главную каирскую синагогу. Выбор именно этой синагоги был неслучаен: в ней всегда собиралось столько прихожан, что мало кто мог обратить внимание на новичка, и таким образом, оставаясь незамеченным, Якубян получал возможность на практике знакомиться с еврейскими традициями и обычаями…
Как-то утром курировавший Геворка Якубяна капитан египетской разведки вошел в его комнату и с ходу велел собираться в больницу.
- Это еще зачем? – спросил Геворкян, но капитан почему-то ничего не ответил, а только хохотнул в ответ.
Причину его веселости Геворк понял лишь несколько часов спустя, когда, придя в себя от общего наркоза, обнаружил, что в бессознательном состоянии был обрезан в строгом соответствии с иудейской традицией.
С того дня его начали особенно интенсивно готовить к заброске в Израиль и, прежде всего, разучивать с ним легенду, с которой ему предстояло жить дальше. Азбука разведки гласит, что чем ближе легенда к действительности, к реальной биографии разведчика, тем лучше. И в этом смысле легенду Геворка Якубяна можно было назвать почти идеальной. Немалую роль в правдоподобности этой легенды, сыграло и некоторое сходство исторической судьбы еврейского и армянского народов. Как и евреи, армяне жили в Египте на протяжении нескольких тысячелетий, однако армянская община этой страны значительно увеличилась после трагических событий 1915 года, когда после неудачного антитурецкого восстания несколько миллионов проживавших в Турции армян были насильно изгнаны из своих домов, а затем сотни тысяч из них были жестоко вырезаны курдами. Десятки тысяч армян в тот год перебрались из Турции в Египет, значительно увеличив население армянских кварталов Александрии и Каира. Согласно разработанной египетскими спецслужбами легенде, Геворк Якубян был сыном турецкой еврейки Малки Кучук, бежавшей в Египет вместе со своими армянскими соседями. Здесь она вышла замуж, но муж бросил ее вскоре после рождения у нее сына Ицхака. А спустя еще несколько лет Малка скончалась и, и таким образом Ицхак Кучук, роль которого должен был сыграть Геворк Якубян, остался сиротой…
Нужно сказать, что Малка Кучук была совершенно реальным лицом. И судьба ее тоже отнюдь не была придумана египтянами – она действительно была брошена мужем и скончалась вместе со своим сыном Ицхаком во время очередной эпидемии гриппа, уносившей в те годы на Ближнем Востоке тысячи и тысячи жизней. Таким образом, Геворк Якубян как бы продолжил судьбу покойного еврейского ребенка, рожденного на три года раньше, чем он сам. Роль сироты была ему близка и понятна, а в качестве доказательства своей легенды он мог показать каждому, кто заинтересуется ее подробностями, фотографию могилы своей "матери" с выбитой на ней на иврите эпитафией.
Но, разумеется, подтвердить эту легенду с помощью документов каирской еврейской общины египтяне не решились, понимая, что могут быть легко разоблачены. Все документы, удостоверявшие от имени раввината Каира факт, что Ицхак Кучук является евреем, были изготовлены в МВД Египта, то есть являлись фальшивками. Однако учитывая место их изготовления, это были фальшивки высочайшего класса…
С этими документами новоявленный Ицхак Кучук и обратился осенью 1960 года в Агентство ООН по делам беженцев в Египте и попросил предоставить ему статус беженца в связи с тем, что египетские власти якобы отказываются продлевать полученный еще его покойной матерью вид на жительство. Его просьба была удовлетворена и, уже обладая статусом беженца, Геворк Якубян, он же Ицхак Кучук, обратился в консульство Бразилии с просьбой предоставить ему убежище в этой стране.
Разумеется, Бразилия была для Кучука только пересадочной станцией, через которую он – уже с совершенно чистыми документами – должен был проникнуть в Израиль.
Да, это – Рио-де-Жанейро!
Разрешение на въезд в Бразилию было получено Кучуком только в марте 1961 года. Вскоре он уже оказался в Александрии, а оттуда без особого труда добрался до Генуи, чтобы сесть здесь на пароход, отправляющийся в Бразилию. Значительную часть пассажиров этого судна составляли евреи – здесь были еврейские туристы, возвращающиеся морским путем на родину после посещения Святой земли, большая группа еврейской молодежи, проходившая в Израиле курсы вожатых для молодежного движения "Бней-Акива", израильтяне-выходцы из Латинской Америки, решившие проведать оставшихся за океаном родственников… К числу последних относился и молодой кибуцник Эли Эргман, сразу обративший внимание на невысокого, симпатичного парня, чувствовавшего себя явно одиноко среди остальных пассажиров. Ну а когда этот парень вскоре после знакомства рассказал ему историю своей жизни и показал фотографию могилы матери, сердце Эргмана дрогнуло. Он немедленно пригласил Ицхака Кучука обедать за одним столом с ним, его женой и двумя дочками, и спустя несколько часов после знакомства с полным правом стал считать его своим другом. При этом Эргман много и подробно рассказывал новому знакомому об Израиле и постоянно недоумевал, зачем Ицхак поехал в Бразилию, где у него никого нет, в то время как у евреев уже есть свое государство…
И Ицхак Кучук понял, что ему в очередной раз подфартило в жизни: он был уверен, что рано или поздно Эли Эргман прямым текстом предложит ему переехать из Бразилии в Израиль, и тогда его "репатриация" будет выглядеть не как собственная инициатива, а как ответ на предложение близкого друга… И такое предложение действительно прозвучало – в тот день, когда все находившиеся на борту корабля евреи собрались в кают-компании, чтобы отпраздновать 13-й День Независимости Израиля.
- Многие из здесь сидящих искренне считают, что возвращаются на родину, - с чувством сказал Эли Эргман, когда подошла его очередь произносить тост. – Они даже не подозревают, насколько лгут самим себе. Потому что родина у еврея есть только одна, и родина эта – Израиль. И потому, друзья, я хочу всех вас в будущем году увидеть дома, в Израиле. И особенно – моего нового друга Ицхака, в судьбе которого мне видится воплощение судьбы всего нашего народа. За тебя, Ицхак! За твое возвращение в твой истинный дом!
Между Кучуком и семьей Эргмана завязались дружеские отношения. Во время стоянок в различных портах они вместе выходили на прогулки в город, Геворк мог часами возиться с очаровательными дочками Эли, был ему хорошим партнером по игре в шашки…
Когда спустя два месяца корабль прибыл наконец в Рио-де-Жанейро, Эргман дал Кучуку адрес своих бразильских родственников, и они договорились встретиться при первой же возможности. Такая возможность подвернулась спустя несколько недель, и Эли Эргман снова начал горячо уговаривать Ицхака Кучука переехать в Израиль, а тот стал делать вид, что раздумывает над предложением, но пока никак не может прийти к окончательному решению. Однако Эргман не ограничился только словами: вместе со своим другом он направился в местное отделение Сохнута, познакомил там Кучука с целым рядом его сотрудников и попросил их рассказать его другу о том, какими правами и льготами он будет пользоваться в качестве нового репатрианта в Израиле. И это тоже было весьма кстати для Якубяна-Кучука: сотрудники Сохнута должны были запомнить его именно в качестве друга романтически настроенного израильтянина.
Затем было теплое прощание с Эргманами, возвращающимися в Израиль, после чего Ицхак Кучук направился из Рио-де-Жанейро в Сан-Паулу и здесь попросил оформить ему бразильский паспорт. В графе "национальность" в этом паспорте стояло "еврей", и теперь это был уже не фальшивый, а самый что ни на есть подлинный документ. С этим паспортом Ицхак Кучук и явился к уже знакомым ему сотрудникам Сохнута, чтобы сообщить им радостное известие: после долгих раздумий он наконец принял решение вернуться на историческую родину.
В декабре 1961 года Кучук-Якубян вновь оказался в Генуе, куда специально ради того, чтобы дать ему последние инструкции, прибыли трое высокопоставленных сотрудников египетской службы безопасности. Главная задача, которая была поставлена перед Якубяном на ближайшее время, заключалась в том, чтобы внедриться в израильское общество и поступить на службу в элитные или, по меньшей мере, танковые войска ЦАХАЛа, чтобы добыть как можно больше информации об израильской армии.
С этим напутствием Геворк Якубян и поднялся на борт парохода, доставившего его из Генуи в Хайфу.
Мелочи жизни
20 декабря 1961 года новый репатриант Ицхак Кучук прибыл в Израиль и прямо из хайфского порта направился в кибуц Дорот – в гости к Эли Эргману. Эргман, предложив Кучуку пожить у него, сколько тот пожелает, стал всячески помогать другу обжиться на новом месте. Правда, ульпан по изучению иврита в кибуце Дорот Кучука категорически не устроил по той причине, что в нем молодых репатриантов селили по два человека в одной комнате, и потому спустя месяц он переехал в кибуц Негба.
Как и во всех кибуцах, новоприбывшие совмещали в Негбе учебу с работой, однако Ицхак Кучук в особом рвении ни к трудовым, ни к учебным подвигам замечен не был. Большую часть времени он проводил ухаживая за местными девушками и фотографируя членов кибуца, а также окрестные пейзажи. Нужно сказать, что в кибуце Ицхак представился профессиональным фотографом и потому его страсть к фотографированию подозрений ни у кого не вызывала – за исключением разве что старого секретаря кибуца, ворчащего, что не нравится ему этот парень, и все тут! Еще Ицхак Кучук активно не нравился родителям 17-летней жительницы кибуца, ставшего его подругой, – в том смысле этого слова, в котором его принято употреблять в Израиле. Но зато всем остальным он казался добрым, компанейским, улыбчивым парнем, и когда миновали полгода учебы в ульпане, Кучуку предложили остаться в Негбе. Однако у него были совсем другие планы на жизнь и, явившись в министерство абсорбции, он попросил выделить ему социальное жилье в одном из южных районов Ашкелона. Уже потом, на допросе, Якубян-Кучук объяснит, что он старался жить в Негеве или в Ашкелоне, следуя указаниям своего египетского начальства – это позволяло ему находиться как можно ближе к Газе. А близость Газы, в свою очередь, облегчала египтянам поддержание с ним постоянного контакта и предоставляла отличные возможности для побега в случае провала…
В Ашкелоне, как и в кибуце, Кучук представился профессиональным фотографом, сообщил всем жителям квартала о своих намерениях открыть в городе фотостудию и фотолабораторию, но только после того, как он выполнит свой гражданский долг и отслужит в ЦАХАЛе.
Как он и ожидал, в ноябре 1962 года ему пришла повестка из воекомата. Но на призывном пункте Ицхака Кучука, а вслед за ним и его египетских боссов, ждало огромное разочарование: в призыве и в десантные, и в танковые войска ему было отказано, а вместо этого рядовой Кучук был назначен личным водителем начальника Яффского управления Гражданской обороны подполковника Шмайи Бакенштейна. И, разумеется, это было неслучайно: ШАБАК пристально следил за каждым шагом Ицхака Кучука с первого дня его приезда в страну. И нужно сказать, что первым, кто попросил Службу общей безопасности обратить внимание на Ицхака Кучука, был житель кибуца Дорот Эли Эргман. Причем попросил в тот самый день, когда привел своего друга в отделение Сохнута в Рио-де-Жанейро.
Дело в том, что в тот день с друзьями произошел еще один, совершенно пустяковый случай. Эргман повел Кучука в главную синагогу бразильской столицы, и там его египетский друг очень удивился, увидев нити, свисающие из-под мужских рубашек, и начал расспрашивать Эргмана о том, что это такое. Эргман объяснил Кучуку, что религиозные евреи, помимо большого талита, еще носят и малый. Но при этом он сам был в немалой степени удивлен: Кучук постоянно говорил ему, что вырос в религиозной среде и соблюдает еврейские традиции, и вдруг он, светский еврей, должен объяснять ему, что такое "талит катан"?! Время тогда было сложное, и Эргман поделился возникшим в его душе червячком сомнения с сотрудниками ШАБАКа. А потому как только Ицхак Кучук подал в Сохнут просьбу помочь ему в репатриации в Израиль, эта просьба немедленно была передана в ШАБАК.
Второе обращение в ШАБАК поступило от секретаря кибуца Негба.
- Ну не нравится мне этот парень, и все тут! – сказал он, сидя в кабинете следователя Службы общей безопасности.
- А что именно не нравится? – поинтересовался тот.
- Да как вам сказать… - замялся председатель. – Ну, к примеру, то, что он все время говорит о своем еврействе, фотокарточку с могилой матери всем показывает. Ты и смотреть не хочешь, а он показывает, словно старается тебя убедить, что он – еврей. А зачем, если все вокруг евреи?! Или, к примеру, учился он в кибуце очень средненько, а на иврите разговаривает так, как будто уже три-четыре года в стране. Уверен, что он иврит учил еще там, иначе быть не может! А когда я спросил его, он ответил, что ничего подобного – просто у него большие способности к языкам…
Наконец, было и третье обращение – от участкового полицейского (была в то время в Израиле такая должность) ашкелонского квартала, в котором проживал Ицхак Кучук. Этому полицейскому, который сам был репатриантом из Египта, не понравился… акцент Кучука – по нему он безошибочно определил в новом жителе выходца из армянского квартала Каира.
- А что было делать еврею в армянском квартале?! – резонно вопрошал он сотрудников ШАБАКа.
Но самой главной уликой против Ицхака Кучука, вне сомнения, стали те письма с шифрованными докладами, которые он пытался отправлять руководству египетской разведки. В качестве обратного адреса Кучук указывал какие-то вымышленные данные, а вот само письмо должно было попасть в руки резидента египетской разведки в Вене, Риме или Париже. Однако благодаря упомянутому в начале этой статьи Жаку Битону адреса всех этих явочных квартир были хорошо известны ШАБАКу, и потому все направлявшиеся по ним письма перлюстрировались, после чего решалось, направлять их египтянам дальше или нет. Ну а установить личность отправителя писем вообще было несложно: сначала было выяснено, что все эти письма посланы из Ашкелона, затем – из какого именно района этого города, и в итоге следователи ШАБАКа, не особенно удивившись, вышли на Кучука…
К тому времени египетская служба безопасности, крайне недовольная тем, что ее агенту не удалось проникнуть в боевые части, велела ему демобилизоваться из армии (благо у новых репатриантов старше 25 лет была возможность значительно сократить срок службы) и устроиться в какую-нибудь крупную государственную компанию. Однако выполнить этот приказ Якубян-Кучук не успел: 19 декабря 1963 года, спустя ровно два года после приезда в Израиль, он был арестован совместной группой сотрудников полиции и ШАБАКа. При обыске в его квартире были найдены радиопередатчик и тетрадь, в которой был записан шифр, которым он пользовался для кодирования своих посланий в Европу. Копии этих его отчетов, включая отчеты о тех военных базах, которые он посещал вместе с полковником Бакенштейном, стали одной из важнейших улик против Геворка Якубяна.
Молодые следователи ШАБАКа Виктор Коэн и Арье Адар, которым было поручено вести его дело, особенно не мудрствовали: уже в первый день против арестованного были применены "физические методы воздействия", и на втором допросе Ицхак Кучук начал говорить, подробно рассказав обо всем процессе своей вербовки и подготовке к шпионской деятельности в Израиле.
Нужно сказать, что нанесенный Геворком Якубяном ущерб безопасности Израиля был невелик. Точнее, его не было вообще, так как он с самого начала своей деятельности находился "под колпаком" ШАБАКа. Однако чтобы обеспечить еще более надежное прикрытие двойному агенту Жаку Битону, ШАБАК и перед журналистами, и перед судьями выставил Якубяна как особо опасного шпиона, и в результате суд приговорил его к… 18 годам тюремного заключения. Поданная его адвокатом в Верховный суд апелляция была отклонена. Более того, на заседании Верховного суда приговор Якубяна был едва не ужесточен еще на два года тюрьмы…
Свободен!
Но отсидеть 18 лет в тюрьме Геворку Якубяну не пришлось. И помогли ему в этом три израильских торговца, решивших в августе 1965 года купить в Газе партию арбузов. В те дни какие-либо торговые отношения с арабами были категорически запрещены израильской армией и правительством страны, но это не останавливало тех израильтян, которые хотели получить навар за счет разницы цен на овощи и фрукты в Израиле и в находящейся под египетским контролем Газе. И в ночь на 7 августа 1965 года трое израильтян перешли границу сектора Газы, на несколько десятков метров углубились на его территорию и вскоре встретились со своими палестинскими партнерами. Начался торг, в самый разгар которого неожиданно появилась патрульная машина ООН. Палестинцы, естественно, побежали в сторону своей деревни, а израильтяне были задержаны солдатами международного воинского контингента как нарушители границы и переданы в руки египтян…
После этого начался уже совсем иной торг – на уровне египетского и израильского МИДов. Поначалу Израилю весьма не понравилось предложение египтян отпустись в обмен на трех мирных лоточников двух особо опасных террористов (тогда их называли федаинами) и разведчика Геворка Якубяна, однако делать было нечего…
29 марта 1966 года Геворк Якубян был в рамках этой сделки переправлен в Газу, и таким образом египтяне доказали всему миру, что они тоже не бросают своих людей на произвол судьбы. С тех пор о Геворке Якубяне никто ничего не слышал, и потому автору этих строк совершенно неизвестно, как сложилась его дальнейшая жизнь. Ясно одно: его карьера разведчика на этом завершилась.
"Новости недели"
При перепечатке вы обязаны указать, что впервые эта статья опубликована в газете "Новости недели" (Израиль)
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
