Это не могло присниться Теодору Герцлю даже в кошмарном сне: на наших глазах формируется новый вариант сионизма – движение из Израиля назад, в Европу.
Каждый год ко Дню Катастрофы созревает какая-нибудь новая тема, непосредственно связанная с основной: Катастрофа и интифада, Катастрофа и арабский мир, героизм и покорность. Слабые и сильные, израильтяне и палестинцы. Для этого года вопрос нашелся сам собой. Предложение Авигдора Либермана о присоединении Израиля к ЕС, хоть и не слишком реальное, но эффектное, и последовавшее за ним почти единогласное голосование читателей газет, как русскоязычных, так и ивритских, в поддержку этой идеи, само собой поставило вопрос: если евреи так стремятся в Европу, вместе со своим независимым государством, которое неминуемо должно при этом стать менее независимым, означает ли это, что они ее простили? Именно этот вопрос я и решила задать своим согражданам.
Сионистам больно
Сначала я решила сходить в гости к представителю англоязычной алии семидесятых. Мало их среди нас, но они особенно идейны. Ведь перебираясь в Израиль, оставляли за плечами не горящую землю, не страны с тоталитарным режимом или крутой антисемитизм, а цветущие цивилизованные демократические страны, где им очень даже неплохо жилось. Многие из них так и не выучили как следует иврит, поскольку и родного английского вполне хватало. Но человек, к которому я направилась, не из тех.
Майкла Т., писателя и переводчика технических текстов с иврита на английский, я застала за работой над новой брошюрой об израильских технологиях.
В его крохотной квартирке в центре Тель-Авива повсюду стеллажи с книгами. Множество изданий – на иврите и английском - об истории Израиля.
У Майка, так его обычно называют знакомые, есть одно любопытное свойство: периодически давая частные уроки, он никогда не соглашается быть репетитором для «отъезжантов», даже если ему предлагают хорошие деньги. Такова его принципиальная личная позиция. Эта позиция соблюдается всегда, безукоснительно, и исключений не допускается. Всем кандидатам в ученики он обычно устраивает интервью с пристрастием, чтобы выяснить истинные цели изучения английского. Он считает своим долгом помочь израильтянам, устраивающим лучшую карьеру, и потому охотно соглашается готовить к выпускным экзаменам на аттестат зрелости, к бизнес-ланчам, к участию в пресс-конференции или престижной поездке за рубеж, но если потенциальный клиент проговаривается, что его ждет, скажем, собеседование в канадском посольстве, куда поданы документы на выезд, тут-то все и заканчивается: кандидат в ученики непременно получает отказ. «У меня существуют строгие принципы, и я не могу ими поступиться. Потому что я сам приехал в Израиль добровольцем», - поясняет Майк.
Что же думает он, и такие как он, по поводу прощения Европы.
- Прежде всего, расскажите, по каким мотивам вы оказались в Израиле? – прошу его я моего собеседника.
- Я приехал в Израиль из США, из Лос-Анджелеса, через год после завершения Войны Судного дня, в 1974 году, - рассказывает он. - Мои предки с обеих сторон – выходцы из России, прабабушки и прадедушки мои бежали еще от погромов, но есть у нас и знакомые, которые оказались в Штатах, спасаясь от фашистов. Мне было двадцать два года, когда я решился переехать в Израиль. Я только что окончил университет, и мне светила неплохая карьера. Но я был романтиком и надеялся, что мои способности и умения пригодятся молодой еврейской стране. Эта мысль вдохновляла меня. Мне казалось, что поселившись здесь, я обретаю смысл жизни.
С тех пор минуло больше тридцати лет. Я убедился, что нашел здесь почти все, что искал. Я был счастлив видеть вокруг себя единомышленников, которые жили одной идеей, обеспечить евреям на вечные времена надежную защиту – то бишь собственное государство, созданное в соответствии с лучшими образцами западной демократии. Теперь же я с грустью замечаю, что постепенно исчезают те черты, которые я особенно любил у израильтян – бескорыстие, желание помочь ближнему, постепенно все более доминирующими становятся интересы кошелька. По-разному складывалась моя жизнь, но я не оглядывался назад и не стремился вернуться в Америку.
- Насколько теперешняя ситуация отвечает ожиданиям американского сионизма?
- Теперь я с любопытством наблюдаю за положением, сложившимся в нашей стране. Израиль существует как бы независимо от действий руководства: развивается хай-тек и производство высоких технологий, улучшается экономическая ситуация, открываются новые бизнесы, все более западными выглядят кафе и ресторанчики, делаются замечательные открытия и создаются новые технологии, работают поликлиники, магазины, школы... (Если, конечно, их не постигла забастовка!) При этом правительство не только не помогает этому, но, кажется, наоборот, мешает. В мире восхищаются израильским хай-теком и поражаются полному отсутствию реального лидерства.
Как-то раз мне попалась статья в газете Financial Times, где был такой пассаж: «Кроме того, что эта страна изначально попала в историко-географическую западню, будучи единственной западно-ориентированной среди восточных королевств, ей очень редко перепадали настоящие вожди типа Бен-Гуриона». И я с этим совершенно согласен. Я думаю, мы демонстрируем миру уникальный пример государства, функционирующего без лидеров. Каким-то образом это должно разрешиться, потому что долго так продолжаться не может.
- Понятно, что как американец вы должны испытывать особую неприязнь к попыткам, забыв о Катастрофе, вновь рвануть в Европу?
- Как сионисту, а не только как американцу, мне больно об этом слышать. Я мечтал о совершенно независимой еврейской стране. Такая тяга безусловно означает определенное разочарование в идее собственного государства, и не замечать этого нельзя. Я никогда не одобрял тех, кто приехав в Израиль, стремится перебраться подальше отсюда.
Новый вид сионизма
Дальше я решила поговорить с представителем нашей алии - инженером Владимиром Пинским. Вот что он сказал в ответ на мой вопрос:
- Несколько дней назад я впервые узнал о том, что некоторые из родственников фашистов, в том числе и идеологов нацизма, приняли гиюр и живут преспокойно в Государстве Израиль. Меня это совершенно потрясло. Внуки лидеров фашизма Гиммлера, Геббельса - среди нас. Как же мы можем все это допускать? Евреи действительно сумасшедшие, и наверное, слишком мало себя ценят, если для нас такое приемлемо. Мне лично казалось, что эти нелюди должны были быть прокляты навсегда. Не знаю, насколько допустимо такое с точки зрения религии, но с точки зрения светского человека, прабабушки и прадедушки которого погибли в Белоруссии, это кощунство. Поэтому что уж говорить о массовом прощении Европы евреями, предки которых оттуда когда-то бежали, чтобы спасти свои жизни? Понятно, что люди забудут обо всем, постараются сделать вид, что ничего не замечают, лишь бы жить так, как им выгоднее. Конечно, нынешний подход – циничен, но видимо есть в этом сермяжная правда. Над романтиками давно и везде смеются. А в нашей стране все сейчас озабочены только одним – проблемой как заработать больше денег, поэтому по экономическим причинам простят кого угодно и что угодно.
А вообще я становлюсь все в большей мере скептиком, и потому думаю, что это государство должно быть кем-то защищено. Вторая ливанская война показала, что не так уж прочна его броня, как казалось нам, когда мы сюда приехали. Если европейцы, продолжая ощущать комплекс своей вины, возьмут его под свою опеку, то может быть его и удастся сохранить - в том числе и как национальную ценность. А нет, так оно постепенно растворится в арабской массе и погибнет естественной смертью. Вот такие у меня мысли. Я уже не говорю о том, что людям приходится думать о сегодняшнем дне и о том, как прокормить своих детей, - ведь одной идеологией они сыты не будут. Кроме того, сближение с Европой, если действительно дадут возможность в ней работать, может позволит уменьшить число отъезжантов. Поэтому странно, но факт: новые сионисты могут оказаться правы.
Как экономика победила идеологию
Шломо Бразниц, член кнессета от партии «Кадима», сегодня единственный депутат, переживший Катастрофу. Он родился в Чехословакии в 1936 году. В начале войны родителям удалось пристроить его вместе с маленькой сестрой в монастырь, где еврейских детей укрывали монахи. Родителей же ждал Аушвиц. Отец там и погиб, мать же сумела выжить и вернулась за своими детьми. Но пережив концлагерь, она не захотела оставаться в Словакии и вывезла детей в Израиль. Много лет спустя Шломо Бразниц издал автобиографическую книгу «Поля памяти», в которой описывает свое детство.
- Незадолго до Дня Катастрофы газета «Маарив» опубликовала данные любопытного опроса. Основной вопрос, заданный респондентам, звучал так: «Хотели бы вы чтобы Израиль присоединился к ЕС? Около 75% респондентов высказались за присоединение к Евросоюзу – в ближайшем или отдаленном будущем. Результат поразил даже европейцев – ведь после Второй мировой войны пережившие ужасы Холокоста евреи бежали в Палестину, чтобы построить свое, еврейское государство и перестать быть зависимыми от других народов. Как относятся к такому новому явлению в израильском парламенте?
- Я думаю, что евреи, в том числе и израильтяне, стали понимать, что сегодня нельзя из-за трагедии Катастрофы в чем-то ограничивать свои отношения с европейцами, прежде всего с немцами, австрийцами... Наше противостояние и так длилось слишком долго. Нельзя годами строить подход к современным людям, отталкиваясь от все той же отправной точки – ситуации в период войны, и перенося эти связи на сегодняшних людей. Думаю, что это прогресс. И вместе с тем, очевидно, что Катастрофа – это не то, что можно когда-либо простить. Эта боль так и останется и с той, и с другой стороной, и будет и в дальнейшем важной темой наших дискуссий. Но отношения Израиля с Европой будут становиться теплее и, может быть, как бы это точнее выразиться – родственнее.
Но я хотел бы сказать о другом.
Меня прежде всего в положительном плане удивляет тот факт, что тема Катастрофы европейского еврейства по-прежнему остается в центре внимания многих тысяч людей. О ней продолжают говорить, спорить, о ней пишут книги и снимают фильмы. Честно говоря, лет двадцать пять назад мне казалось, что вот-вот интерес к этой странице истории окажется исчерпанным. Все на свете надоедает, и самые трагические истории когда-нибудь перестают волновать, сменясь новыми, более свежими. Я был уверен, что эту дату - День Катастрофы - перестанут отмечать довольно скоро и что все попытки поддерживать эту память окажутся искусственными. Но я ошибся, все получилось ровно наоборот. По прошествии еще нескольких десятилетий интерес к периоду Катастрофы стал резко возрастать. Причем как у нас, в Израиле, так и в других странах – и в Европе, и в США, и даже у арабов. Споры ожесточились, и тема Катастрофы вышла на повестку дня важнейших политических дискуссий. И каждый год люди действительно готовы говорить, смотреть и дискутировать. С разных позиций, но готовы.
- Вы сказали, что двадцать пять лет назад не верили, что изучение Катастрофы продолжится, а день поминовения сохранится в израильском календаре. Это видимо как раз тогда, когда людей, переживших Холокост, в Израиле презрительно называли «мылом», намекая на то, что и их нацисты легко могли отправить в газовые камеры, а потом утилизировать останки. Однако сейчас в памятных церемониях участвуют не только первые лица государства, но и все больше знаменитостей, политиков первой величины. Чем вы это объясняете?
- Прежде всего, можно говорить о конфликте поколений. Второе поколение, то бишь дети, обычно оказываются нигилистами, негативно относятся к опыту отцов, следующее, третье поколение - внуки - вновь пересматривают взгляды и оказываются гораздо добрее и внимательнее к наследию дедов. Дети не могли простить отцам их слабости. Они жаждали образов борцов и победителей. Сейчас Катастрофу изучает как раз третье поколение людей. Судя по всему, внуки подходят к опыту Холокоста очень вдумчиво, как в Израиле, так и в Европе. На мой взгляд, удивительно, что мы вновь и вновь готовы говорить об этом, а ведь это повесть нашей боли, а не гордости. История Катастрофы - это отнюдь не история выхода из рабства, но мы почему-то и ее повторяем каждый год. Видимо, в ней содержится сила, которая нам необходима.
- Может, потому и повторяем, что это оказался, кажется, первый в истории случай, когда трагедия покорности перестала вызывать осуждение, а как раз наоборот, вызвала сострадание и сочувствие. Но именно Катастрофа положила начало новой идеологии, смысл которой помогать слабым, а не сильным.
- Да, я абсолютно с вами согласен, может быть, впервые трагедия слабых вызвала такое всемирное потрясение. Но с этого началось изменение подхода, когда сильные стали поддерживать слабых, а не сильных. И в итоге это очень сказывается на взаимоотношениях Израиля с Европой и миром.
- По основной профессии вы специалист по экстремальным ситуациям. Многие граждане Израиля как раз чувствуют себя попавшими в экстремальную ситуацию с совершенно неясным будущим для нашей страны. Надоели никого не утешающие заверения в том, что Израиль знавал времена и похуже, но страна, мол, выстояла, победила, и так теперь будет всегда. Люди хотят увидеть надежду на будущее в чем-то реальном.
- Лично мне дает надежду на то, что у Израиля таки есть будущее, не идеология, а израильская экономика и бурное развитие технологий. Мы действительно в этом оказались впереди планеты всей. Это очень важно. Я считаю, что именно это на нынешнем этапе существования и спасет нас всех.
- Но ведь это же и есть европейская модель стабильности государства и межгосударственных отношений: экономика диктует политику...
- Совершенно верно, видимо и с нами случился этот перевертыш. Государство Израиль было создано как идеологическое, но потом идеология уступила место экономическому подходу. Именно экономика обеспечивает нам независимость сегодня и будет обеспечивать ее и в будущем. Поэтому у меня нет сомнений.
- Вы посещали места, связанные с Холокостом, или места, где прошло ваше детство?
- Да, совсем недавно я побывал в Словакии. Честно говоря, мне было очень грустно. Не только потому, что воспоминания эти печальны, но еще и потому, что я не встретил там никого из тех, кого помнил. Моих знакомых там уже нет. Остались только места.
Дискуссия еще не началась
А как относятся к новой тенденции сами европейцы? Ответ на этот вопрос дал посол ЕС в Израиле Рамиро Сибриан-Узал во время дискуссии с вице-премьером Израиля Авигдором Либерманом:
- Я хочу подчеркнуть, что очень рад подобной инициативе. Когда видные персоны в такой важной с точки зрения влияния на международную политику стране, как Израиль, подают идею о присоединении к ЕС, мне это очень приятно, и как гражданину объединенной Европы, и как послу. Авигдор Либерман и некоторые представители академических кругов, которые заявляют о том, что место Израиля в ЕС, это настоящие первопроходцы, «халуцим», как их называют в Израиле. Я благодарен министру Либерману за его смелое предложение. Как бы то ни было, пока ни один из израильских премьеров никогда не посылал в Брюссель официального письма с просьбой о вступлении. Если оно будет получено, то безусловно, будет рассмотрено. Какой будет дан ответ – это зависит от множества обстоятельств, сопровождающих жизнь в вашей стране и ЕС на тот момент. Как бы то ни было, но стремление израильтян к присоединению означает, что модель, созданная в Европе после Второй мировой войны, оказалась притягательной. Пока у нас очень хорошие двусторонние отношения, и они без особых проблем могут перейти на другой уровень, когда Израиль станет частью единого рынка.
Но есть и еще одно, очень важное обстоятельство. Лично мне трудно поверить в то, что большинство израильтян видят свое будущее в тесном союзе с Европой. Сомневаться в этом меня заставляет история. В свое время Государство Израиль было основано именно европейскими евреями, которые бежали из своих стран, потому что считали невозможным совместное проживание с представителями других европейских народов, особенно после печального опыта Катастрофы. Я думаю, что теперь какие-либо выводы относительно будущего Израиля можно делать только на основе серьезнейшей общественной дискуссии, к которой ваша страна еще не приступала. Я бы приветствовал проведение такой дискуссии.
Вместо послесловия
Как относятся немцы к возвращению евреев в Германию? Задавшись этим вопросом, британская газета «Гардиан» опросила нескольких жителей германских городов, принимающих выходцев из СНГ. Вот что заявил один из них, житель Штутгарта:
- Когда я слышу о том, что еще одна еврейская семья прибыла к нам из Восточной Европы или из СНГ для того, чтобы навсегда поселиться, я радуюсь этому. Ведь возвращение евреев в Германию означает, что Вторая мировая война осталась позади.
"Новости недели"
При перепечатке вы обязаны указать, что впервые эта статья опубликована в газете "Новости недели" (Израиль)
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
