Алис Шалви и дело ее жизни, или Феминизм по-израильски
17.05.2007 | 00:27
Любовь Фельдшер, Новости недели
Вопрос о равенстве полов по-прежнему остается открытым для большинства стран, в том числе и для нашей, с ее этнической разнородностью, явно не способствующей победному шествию идей феминизма.
И все-таки они, эти идеи, проникшие когда-то в Израиль из продвинутых в этом отношении стран Запада, приживаются и на нашей не слишком благодатной почве. И вот уже всерьез заговорили о повышении статуса израильтянки, и создали соответствующие комиссии... А если без иронии, - то и в самом деле прогресс налицо. Как в кнессете, так и в армии, «слабый» пол – в том или ином процентном соотношении - присутствует сегодня во всех социальных сферах, на всех уровнях. Но до полного и окончательного равенства с полом «сильным» еще далеко, и потому женщинам надо много и упорно работать пока теория станет практикой. Именно так и поступает главная феминистка Израиля Алис Шалви, удостоившаяся недавно Государственной премии за «дело жизни», то есть - за феминизм.
Я много слышала о ней, но и представить себе не могла, что основательница израильского феминизма, создавшая лобби по повышению статуса израильтянки - 80-летняя религиозная женщина, приехавшая в Израиль в 1949 году, вырастившая шестерых детей. Она же – блестящий педагог, специалист по английской литературе, Шекспир – ее кумир и «конек». Недавно в газете «Джерузалем пост» было опубликовано пространное интервью с госпожой Шалви, ответившей на вопросы журналистки Рути Блюм. Внимательно прочитав его, я сосредоточилась на сути вопроса. Какого? Разумеется, женского.
- Госпожа Шалви, вы часто называете иудаизм «патриархальной религией». Какой смысл вы вкладываете в это определение?
- Прямой смысл. Ведь речь идет о доминирующем начале в семье отца, мужа. Всем своим существом я восставала и восстаю против той унизительной роли, что отведена еврейской женщине в семье и обществе на фоне этой мужской доминанты. Кстати, самой мне не пришлось, к счастью, играть роль подчиняющейся стороны. И с отцом, и с мужем меня связывали равноправные, полноценные отношения единомышленников и партнеров. Но я прекрасно осознаю, что мне просто повезло – в отличие от многих моих соотечественниц, у которых, увы, совсем другой опыт.
- То есть вы как лидер борьбы женщин за свои права констатируете не только победы, но и промахи, неудачи...
- Разумеется. Теория всегда опережает практику, тем более – в таком сложном вопросе, как равноправие полов. Прежде чем перемены произойдут в реальности, в мужских умах, они должны произойти в умах женских. И тут – вы, наверное, согласитесь со мной – есть продвижение, но есть и немалое сопротивление тех, кому много лет внушали, что мужчина – главная, ключевая фигура в личной и социальной жизни женщины. В Израиле и сегодня есть общинные слои, не желающие слышать о каком-то ином укладе. Само слово «бааль» на иврите означает «владелец», «хозяин» - словно сам язык закрепляет суть понятия, которое лично я не могу соотнести с одной, отдельно взятой женской судьбой. Мне претит сама эта терминология – и пока она существует, мы не придем к равенству, которое проявляется в разных сферах, одна из которых - языковая.
- Было время, когда женщины боролись за право выхода на работу. Теперь, когда они могут на равных с мужчинами и учиться, и трудиться, цели у феминисток несколько видоизменились?
- Теперь, когда право на труд женщинами завоевано, и многие об этом благополучно забыли, и правильно сделали, надо разумно подойти к вопросу распределения домашних обязанностей – так, чтобы и женщина, и мужчина, охотно несли на своих плечах бремя быта. При этом, по-моему, вовсе не стоит заранее оговаривать, кто, что и почему будет делать. Оба – родители. Оба – отвечают за ребенка, детей, даже если речь идет о нетрадиционных семьях, с однополыми партнерами (в принципе, я и этот вариант принимаю). Я - мать шестерых детей - знаю, как трудно растить их в одиночку.
- Но откуда у вас, госпожа Шалви, это неприятие базисного распределения ролей в семье, предписанного Галахой?
- Быть может, первоначальное осмысление ставшей столь важной впоследствии для меня темы началось в ранней юности. Мои родители, Бенцион и Перл Маргулис, в 1934 году эмигрировали из Германии в Англию. Помню, я еще была девчонкой, когда мой отец в один из праздников Симхат-Тора (это было вскоре после окончания Второй мировой войны) взял меня с собой к ребе-хасиду. И я увидела пляшущих, искренних в своей радости мужчин. А женщин рядом с ними не было. Кажется, они сидели в одной из боковых комнат. Меня это так больно задело, что я не выдержала, привлекла на свою сторону других девушек, среди них были и дочери ребе, и мы тоже образовали свой танцевальный круг. Разумеется, мы увлеклись и стали вслух что-то распевать, но тут же получили замечание – женские голоса не должны быть слышны в праздник. А потом, уже когда я училась в Кембридже, мы, члены еврейского университетского общества, собирались по пятницам на вечерние «спевки» (традиционное исполнение «змирот» после ужина). Там есть солист, а к нему уже присоединяется хор. Так вот, в роли солистов всегда выступали мужчины. По прошествии первого года я подняла вопрос о том, почему женщины не могут солировать. В итоге я победила. Я вообще за то, чтобы религиозные догмы не оставлись вечными правилами, а изменялись в соответствии с социальными преобразованиями.
- Принципы равенства, являющиеся основополагающими для теоретиков феминизма, находили какое-то практическое воплощение в вашей семье?
- Несомненно. И это было естественно. Как для меня, так и для моего супруга. Мы ведь заранее не договаривались о том, что будем соблюдать «принципы равенства». Совместная жизнь у нас протекала именно по той модели, что близка и мне, и идеологам феминизма.
И все-таки молодым людям, вступающим в брак, нельзя полагаться только на интуицию и везение. Какая-то подготовка должна быть. Не имеющий водительских прав за руль ведь не сядет. То же самое с супружеством. В моем случае я не отрицаю элемента везения. Мой муж Моше, приехавший в Израиль в 1950 году из Нью-Йорка, всегда и во всем поддерживал меня, разделяя со мной обязанности, связанные как с бытом, так и с воспитанием детей, и с другими сферами жизни. Наши роли в семье менялись – когда я только преподавала в университете, у меня была возможность больше находиться дома. В 1975 году, когда я возглавила школу для девочек «Пелеш», мне приходилось рано уходить и поздно возвращаться. И тогда он оставался «на вахте». Именно тогда мой свекр перенес инсульт и переехал к нам, и мой муж уволился с работы, чтобы ухаживать за ним. Тогда он и начал готовить, встал к плите. И у него это прекрасно получалось – даже лучше, чем у меня! А семь лет назад, когда я ушла из школы, мы вновь оказались вместе – наедине с бытом.
- Ваши дети следуют вашей философии, вашему примеру?
- У нас три дочери и три сына. У всех – в той или иной степени – принципы равенства в семьях сохраняются. И вовсе не потому, что я исповедовала эти принципы в устной форме. Тут, скорее, подействовал наш с мужем личный пример. Я вообще больше верю в конкретные примеры. Они убеждают сильнее, чем теоретические выкладки.
- Что вы думаете об израильской образовательной и воспитательной системе?
- Ей не хватает глубины и содержания. Начну с того, что учебный день в наших школах короткий. Он не продлевается – как это происходит в Великобритании и США – факультативами. Ни спортом, ни музыкой, ни театром наши школьники после учебного дня, как правило, не занимаются. И пусть это прозвучит парадоксально, но даже в религиозных школах ученики не вникают в суть еврейской истории. Плохо знают Тору! Плохо знают еврейскую литературу – древнюю и современную... Может быть, все эти недостатки, минусы и просчеты – от бедности: ведь на оборону тратятся бешеные средства. А вот если будет мир...
И потом, почему постоянно обсуждается вопрос повышения зарплаты учителям, но не говорится о том, что сам педагог должен быть человеком образованным на самом высоком уровне? В общем, вопросов много, но ответы на них мне пока не удастся получить.
- И в каком случае у нас произойдут позитивные перемены?
- Только когда изменятся наши национальные приоритеты.
- Удивились ли вы, госпожа Шалви, когда узнали о присуждении вам Государственной премии?
- Я знала, что являюсь одним из кандидатов. То есть шансы у меня были. С другой стороны, много лет мои (наши) достижения как-то замалчивались. Так что определенное удивление я испытала. И – огромную радость! Потому что если побеждает борьба за повышение статуса женщины в Израиле, значит, социальный прогресс – налицо. Словно это не я получила награду, а то дело, которому я служила и продолжаю служить.
"Новости недели"
При перепечатке вы обязаны указать, что впервые эта статья опубликована в газете "Новости недели" (Израиль)
Если вы заметили орфографическую ошибку,
выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
Поделиться:
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
