Логично предположить, что коррупционные скандалы не очищение авгиевых конюшен, а банальная борьба за сферы влияния в государстве.
Поток судебных расследований против первых лиц государства, кажущийся неуправляемым, приводит обывателей и комментаторов к двум типовым выводам. Первый: в стране все насквозь прогнило. Второй: как хорошо, что у нас есть принципиальные люди, вскрывающие язвы коррупции и не брезгующие измазаться в зловонном гное. Спасибо им, Менахему Мазузу, Михе Линденштраусу, Дорит Бейниш, и всем, кого в последнее время принято называть "борцами за чистые руки"!
Пусть даже ими порой движет стремление к саморекламе, главное, что свою работу они делают отлично – выводят на чистую воду продажное политическое руководство и чиновничество. Тщеславие – единственное, в чем их можно заподозрить, ведь личной выгоды ни они, ни юридическая система от всех этих скандалов не имеют. Казалось бы, какая госконтролеру польза от смещения того или иного министра? Что юридический советник правительства имеет от конфликта с Ольмертом? Лавры и аплодисменты вперемежку с гнилыми помидорами и тухлыми яйцами? Так пусть себе тешится на здоровье! А стране – польза.
Страх, охвативший госслужащих снизу доверху, оздоровил общественную атмосферу. Нет ничего плохого, если чиновник боится опрометчиво поступить с государственными деньгами. Но при одном условии – если подозрения будет расследовать профессиональная и абсолютно беспристрастная юридическая система. Кристальная чистота полиции и прокуратуры должна быть прямо пропорциональна страху, испытываемому чиновниками. В противном случае, с опасностью коррупции конкурирует угроза еще большей коррупции, а государственные суды становятся ареной межклановых разборок. Хуже всего – с заранее предсказуемым результатом.
Но главное происходит не на пресс-конференциях, не на громких процессах, а в тиши министерских и ведомственных канцелярий. Опасаясь подозрений в коррупции, чиновники выбирают самую безопасную модель поведения – бездействие. Они не берут на себя ответственность, если возникает малейшее подозрение на столкновение интересов, или выбор зависит от их субъективного мнения. В нормальной ситуации чиновник должен принять решение, основываясь на своем опыте и интуиции, будучи в полной уверенности, что справедливый суд снимет с него подозрения, если таковые возникнут.
Но, что у них на уме, у судей с прокурорами? То они относятся к Ариэлю Шарону, как к "этрогу", то вдруг ополчились на всех предпринимателей, которым Шарон и Ольмерт (в период каденции на посту министра промышленности и торговли) выдали субсидию или государственный подряд. "Хаарец" недавно сообщила об иностранном промышленнике, который явился за субсидией в Центр правительственных капиталовложений, но не получил ни агоры, потому что чиновник не решился выдать деньги по бумагам, подписанным героями последних коррупционных скандалов. Промышленник, собиравшийся построить завод в городе развития, пожал плечами, и отправился вкладывать деньги за границей.
Другой пример: бизнесмен Ицхак Тшува решил принять участие в конкурсе на строительство электростанции в Хайфе. Предложенные им условия были гораздо более выгодными, чем условия других участников конкурса. Но он попросил предоставить ему год отсрочки, требуемый на продажу принадлежащей ему сети бензоколонок. В обычное время начальник бюджетного отдела взял бы на себя ответственность, внес изменения в условия конкурса и поставил бы в известность остальных соискателей, чтобы позволить Ицхаку Тшуве присоединиться. Но, кто знает, может быть, последует жалоба, главный инспектор Минфина найдет какие-то несоответствия, государственный контролер начнет расследование, а Движение за чистоту власти обратится с апелляцией в БАГАЦ? Поэтому, начальник бюджетного отдела созвал совещание с участием всех советников, юристов и т. д. Нашелся кто-то, кто высказался против изменения условий конкурса, его мнение поддержали все остальные, и предложение Тшувы было снято с повестки дня.
Третий пример. Недавно министерство туризма заказало у международной консультационной компании Ernst & Young отчет о перспективах туристической отрасли в Израиле. Согласно отчету, наибольший туристический потенциал в Израиле имеют Иерусалим, Тверия, район Галилеи, Тель-Авив и Акко. Что касается Эйлата, то составители отчета пришли к выводу о нецелесообразности капиталовложений в развитие туризма на Красном море. Израиль не может конкурировать с ценами на курортах Синайского полуострова и Иордании. Если министр туризма из патриотических соображений решит инвестировать в строительство зон отдыха в Эйлате, в один прекрасный день его могут спросить о том, почему он действовал вразрез с рекомендацией всемирно известных специалистов из Ernst & Young? Если же он откажет предпринимателям, просящим субсидию, то сможет спать спокойно – никакая комиссия не страшна.
Высокопоставленные чиновники неуютно чувствуют себя в ситуации, когда всего два человека (главный инспектор Минфина и государственный контролер) считаются незапятнанными борцами с коррупцией, тогда как все остальные – шайкой подозрительных интересантов. Они распространяют атмосферу всеобщего страха, тормозящую работу. Чиновников как будто разбил паралич. Они боятся изменить параграф в условиях конкурса, боятся выделить субсидию или пойти на компромисс с гражданами, задолжавшими Налоговому ведомству крупные суммы. Потому что в один прекрасный день их могут вызвать в полицию на дачу показаний. Зато, отвечать отказом – совершенно безопасно.
Но все это отнюдь не означает, что дела в государстве застопорились, что инвеститоры не получает ссуд и подарков, и экономическая активность стремительно падает. Вовсе нет – достаточно просмотреть экономические обзоры за последние несколько кварталов. Ссуды, по-прежнему, выдаются, условия конкурсов, если надо, меняются, с неплательщиками налогов заключают "сделки" и т. д. Просто решения принимают не государственные чиновники, специально для этого существующие, а… канцелярия госконтролера и суды разных инстанций.
Вместо того чтобы принять решение, высокопоставленные чиновники отфутболивают папки с делами к юридическим советникам своих министерств. Мол, пусть они решают! Но юрсоветники министерств тоже не лыком шиты, тоже не хотят рисковать, и обращаются к юридическому советнику правительства. В итоге, любой, сколько-нибудь значительный финансовый вопрос попадает теперь в канцелярию Мени Мазуза. Он один устанавливает правила, он принимает решение, и все ждут его веского слова. Никогда еще в истории страны пост юридического советника правительства не был столь влиятельным в денежных вопросах.
А чиновники Налоговой службы поступают еще умнее: они обращаются в суды – чтобы судья выступил в роли арбитра и утвердил компромисс с должником. Например, есть подозрения, что некто утаил 5 миллионов шекелей. Налоговый инспектор чувствует по своему опыту, что в обмен на закрытие дела должник согласится заплатить изрядную часть долга. Но вдруг чиновника обвинят в тайной сделке? Может быть, он получил от должника взятку, согласился на слишком низкую сумму, и казна осталась в убытке? Пусть судьи решают! И судьи охотно берут на себя ответственность. Они, как и Мени Мазуз – вне подозрений. Не потому что никто не сомневается в их честности и профессионализме, а по той простой причине, что вопросы здесь задают они, а не им.
Теоретически, судейские мантии украшают лучшие из лучших плечи, самые честные и беспристрастные. Точно так же, как, теоретически, президент государства – мерило нравственности и пример для подрастающего поколения. А глава правительства – самый неподкупный и популярный в стране политик. Как происходит на практике всем известно. До тех пор, пока влияние судейской и прокурорской каст на финансовые потоки не бросалось в глаза, можно было предположить их бескорыстность. Но в современном мире невозможно себе представить, чтобы никем не контролируемая и никому не подотчетная система действовала в денежных вопросах совершенно беспристрастно. Кто из малых сих устоит перед соблазном? Чем они лучше других? Грязи там уж точно не меньше, чем в Налоговом ведомстве, бюджетном отделе Минфина, полиции или Центре правительственных инвестиций.
Логично предположить, что коррупционные скандалы – не очищение авгиевых конюшен, а банальная борьба за сферы влияния в государстве. Силы, которые стоят за Мени Мазузом, теснят тех, кто дергает за ниточки право-левое политическое руководство. Когда окончательно измазаны будут все, на арену выйдут люди в белом. В нашем случае – в черном бархате.
"Вести"
При перепечатке вы обязаны указать, что впервые эта статья опубликована в газете "Вести" (Израиль)
Любое использование материалов запрещено без письменного разрешения редакции сайта новостей ISRA.com.
