Есть ли у искусства генетический код? От шарашки в Перми до Южного Тель-Авива

Тель-Авив. Павильон современного искусства имени Елены Рубинштейн. «Рабочее пространство» - Меир Тати, Рои Мордехай, Реут Ферстер, Шай Ратнер, Далит Шарон.

Музей - это стены, и нам их наполнять.

На крыше здания павильона современного искусства имени Елены Рубинштейн в центре Тель-Авива опасно накренились строительные леса. Возмущенные граждане, справедливо опасающиеся, что занозистые доски и заляпанные кривые ведра с цементом свалятся им на голову, десятки раз в день звонят в муниципалитет. Это не начало сценария документального фильма о левантийской расхлябанности, а точное описание происходящего в действительности, фиксирование реального местного призрака, точнее – художественное восприятие реальности, истории, культуры, творчества, города, искусства, рутины и стыков всего вышеперечисленного в хаосе Тель-Авива, в его странной иерархии из чувств, дизайна, добропорядочности городского бюргерства, новой эстетики. Это выставка – одновременно современное искусство и его критика. И, неожиданно - дань уходящему миру рабочего семейного бизнеса… При всем вышесказанном – это не подражание реальности, музей не может эмулировать подлинность.

Строительные леса надежно укреплены. И как становится понятно из разъяснительных плакатов, стройка на крыше это «Монумент» - один из арт-объектов, экспонат выставки «Рабочее пространство», открывшейся в конце мая в павильоне Елены Рубинштейн, который когда-то, по старой уже забытой задумке, должен был стать основным зданием Тель-Авивского музея искусств. Несбывшиеся планы – лишь один из аспектов этой выставки, ставшей овеществленным результатом творческих исследований и проекта, длившегося три с половиной года. Проекта, ставшего возможным благодаря неукротимости идей куратора Ревиталь Бен-Ашер Перец (прежде организовавшей немало авангардных выставок в художественном музее Петах-Тиквы) и пяти молодых художников, представивших каждый в своем отсеке-пространстве музея свой рабочий кабинет – мастерскую, ателье, студию, рабочее пространство в музейном видении. Доминантность куратора в этой экспозиции очевидна.

Пространство ностальгии, винтажа, авангарда. Пространство, где сочетаются быт и искусство, жизнь обыденная и творческая. Пространство, где город вторгается в ателье художника, студия скульптора соседствует со столярной мастерской. Пространство, где физически и косвенно философствует Тель-Авив северный и гремит Тель-Авив южный с его маленькими семейными бизнесами, которым также посвящена эта выставка. «Рабочее пространство» рассказывает о городе, о его художниках, об их идеях, об их отношении к прошлому. И эта выставка молодых, очень молодых, как собственно говоря, очень молод сам Тель-Авив. А молодежь любит англицизмы – так что добро пожаловать, you are welcome to our vintage workplace. Приходите и пообщайтесь напрямую с художниками, это пространство создавшими, наполнившими и оживившими обновленные стены павильона, из которого убрали все перегородки, все препятствия между воспоминаниями и настоящим. «Рабочее пространство» - это также дань поколению родителей, поколению дедов, приехавших в страну и открывших маленькие семейные бизнесы, магазинчики, мастерские, маленькие миры которых уходят под давлением глобальных монстров, уже прекращая бороться за выживание, но пространство современного искусства позволяет взглянуть на эти уходящие миры сквозь призму модерна, молодежной культуры и бескультурной политики.

Вряд ли владельцы старых семейных бизнесов хотели видеть своих детей-бунтарей художниками. Скорее - наследниками. Наследниками столярной мастерской, слесарного дела или пуговичной лавки, рутинной физической работы, ручного труда. Ручной, творческий труд и получился, но возиться с рубанком или пассатижами уже никто не хочет. Поколение искусства перебороло чаяния поколения труда и сделало это хитро и художественно, превратив три этажа павильона Елены Рубинштейн в столярку, лагерную шарашку времен сталинских репрессий, в склад строительных материалов, в пуговичную лавку чудес и в механизм-дом.

Склад строительных материалов, заброшенную стройку на крыше, вызывающую опасения нервных горожан, Шай Ратнер не без иронии назвал «Монументом». В каждой шутке есть доля истины: Шай Ратнер утверждает, что его «Монумент» со строительного склада будет вечен, как скульптура из мрамора. А если и не вечен, то точно простоит до 31 октября 2015 года– до дня окончания работы выставки.

Под крышей с «Монументом», на верхнем уровне музея расположилась «шарашка». Почти что та самая, из солженицынского «В круге первом» - «первый и самый мягкий круг ада». Шарашку воспроизвел Меир Тати, молодой художник из семьи иракских евреев, заинтересовавшийся и исследующий тему сталинских репрессий и лагерей. Несколько раз он летал в Пермь – в уже закрытый музей Гулага «Пермь-36» - единственный полностью сохранившийся лагерь. Угрюмые коридоры, острые углы, нары, деревянные конструкции, разваливающаяся мебель; страшные граффити, агрессивное полное насилия видео, перформанс. И книги, книги на полках. Книги на нескольких языках, посвященные тому времени, которое так стараются, чтобы мы забыли. Шарашки также были «рабочими пространствами», страшный лабиринт страданий которых воссоздал и переосмыслил Меир Тати.

«Пермь-36» - на сегодняшний день единственный уцелевший лагерь, построенный во времена сталинского террора в поселке Кучино Чусовского района Пермской области, был превращен в свое время в Мемориальный музей истории политических репрессий. И этот музей недавно закрылся… В сообщении, опубликованном на сайте Автономной некоммерческой организации (АНО), поддерживавшей музей, говорится: «Все попытки переговоров с администрацией Пермского края о сохранении «Перми-36», как настоящего музея истории политических репрессий в СССР и как уникального исторического памятника, оказались безрезультатны. Все возможности АНО «Пермь-36» исчерпаны». При советской власти на месте музея находилась исправительно-трудовая колония строгого режима, где содержались осужденные «за особо опасные государственные преступления». Колония была закрыта в 1988 году, а музей заработал с 1996 года. Споры между «Пермь-36» и краевой администрацией начались еще в 2012 году, когда краевая администрация приняла решение создать на базе лагерного комплекса государственный музей. В 2014 году было создано государственное учреждение «Мемориальный комплекс жертв политических репрессий», финансирование музея прекратилось и сотрудники АНО были отстранены от его управления. Музей ГУЛАГа «Пермь-36» перешел под полный контроль государства и был в недавнее время кардинальным образом изменен. Первая выставка в музее после его перехода под государственную опеку посвящена средствам охраны и техническим способам содержания заключенных. Теперь это музей о лагерной системе, но не о политических заключенных и репрессиях. А его первоначальная идея неожиданно проявилась в Тель-Авиве.

Далит Шарон представляет «жилую машину», жилищный механизм – впечатляющую, жесткую, металлическую в небо устремленную светлую конструкцию, в центре которой – колодец-лестница, ведущий на верхний уровень - к «Шарашке». На ступени проецируется видео в стиле stop-motion, бедные иерусалимские районы многоквартирных домов, жители которых пытаются скрасить неудавшийся в их случае архитектурный брутализм – скрасить решетками, балконами, кондиционерами. Удается им это плохо, а вот Далит Шарон ее работа удалась очень и очень хорошо: личная песнь городскому уродству как среде выживания, «жилой машине» как рабочему пространству для ее жителей.

Реут Ферстер прямо в фойе музея, не отходя от кассы – в прямом и переносном смысле – воспроизвела семейный магазин «Кноллер – модные аксессуары оптом», открытый еще ее дедом в 1950-е годы, а сейчас управляемый отцом и братом. В фойе стоят стеллажи, столик с кассой. На полках - коробки с самыми что ни на есть настоящими пуговицами, цепочками для сумок, застежками для кошельков, пряжками, кнопками, крючками. У каждой вещи – свое место. Но расставлено и подано это в столь мастерски сделанном искусственном порядке или художественно выверенном беспорядке, что получилось «рабочее пространство» молодой художницы, с большим сарказмом, но добро, лирично и с любовью рассказывающей об удивительном превращении старого магазинчика в лавку чудес еще и в видео-фильме, демонстрирующемуся этажом ниже. Фильм этот хорош и забавен – must see, а потом вы можете вернуться к Реут и купить у нее на память пряжку или застежку-«поцелуйчик», так что вы не только приобщитесь к искусству, но и поддержите его в стиле а-ля Ханох Левин, так подходящему «винтажному» семейному Тель-Авиву, мир которого уходит сквозь дырочки в пуговице.

Рои Мордехай – «Глубокий порез». Свое ателье Рои Мордехай соорудил в столярной мастерской отца, с которой связана вся жизнь семьи. Рои мастерит скульптуры из дерева, а для «Рабочего пространства» соорудил модель старой «субару», на которой когда-то из столярки его отца развозили заказы. И еще он слепил из пластилина огромный палец - тот самый, что когда-то поранил его отец и потому не мог работать несколько лет. Этот «глубокий порез» запомнился Рои на всю жизнь, едва ли не стал фетишем, который на выставке можно потрогать и оставить на боку этого огромного пластилинового пальца-монстра отпечаток пальцев своих. По крайней мере, я так украдкой и сделала, пока публика отвлекалась на деревянный самолетик, собранный Рои – самолетик родом из детства, растерянно кружащийся по музею и залетающий во все углы его «Рабочего пространства».

Что такое искусство и кто такие художники? Что такое быть современным? Что такое пространство non-art в мире, уходящем сквозь дырочки в пуговицах? Как и где быт сталкивается с искусством? Где границы между жизнью и искусством? Как продавать искусство? И как запомнить маленькие вещи и маленькие миры? Все эти вопросы задаются на сцене выставке и, что неожиданно, получают на ответы в личных взглядах на «Рабочее пространство», где прошлое вслед за настоящим протискивает в будущее.

Выставка «Рабочее пространство». Тель-Авив. Павильон современного искусства имени Елены Рубинштейн. 22 мая – 31 октября 2015 года. Куратор – Ревиталь Бен-Ашер Перец. Часы работы: воскресенье – закрыто; понедельник, среда, суббота – с 10-00 до 18-00; вторник, четверг – с 10-00 до 21-00; пятница – с 10-00 до 14-00. Сайт музея - http://www.tamuseum.org.il

Фотография: Элад Сариг и Лирон Брейер Данцигер – предоставлена пресс-отделом Тель-Авивского музея

Маша Хинич

Портал ISRAland - израильские новости

Есть ли у искусства генетический код? От шарашки в Перми до Южного Тель-Авива