Красавица или чудовище: интервью с Анастасией Волочковой

Анастасию Волочкову ненавидят, ее обожают. Равнодушных нет. Сама Настя считает себя образцом целомудренности и не устает проповедовать библейские ценности.

Корреспондент «МК» Дмитрий Мельман встретился с Волочковой и задал несколько вопросов.

— Беременность, как правило, женщину меняет. И не всегда в лучшую сторону. Устраиваете сцены, капризничаете сверх меры, нервничаете по пустякам?

— К счастью, нет. Вообще-то я не могу об этом судить. Иногда, знаете, людям кажется, что они спокойны, а все вокруг шарахаются. Но я доверяю своим близким, тем людям, которые меня никогда не обманывают. А они, наоборот, заметили, что я стала спокойнее, сдержаннее. Я понимаю, что ситуация вокруг меня не изменилась: остались те же проблемы, невыясненные вопросы, остались, к сожалению, какие-то нечеловеческие отношения с администрацией Большого театра, может быть, какая-то нелюбовь конкретных людей. Все это есть. Просто теперь я по-другому стала к этому относиться.

— То есть вам на них уже наплевать?

— Не то чтобы наплевать. Я просто стала более великодушной. В душе, конечно, остались какие-то огорчения, но что такое обида, я теперь не знаю. Ведь сегодня я живу в большой радости и счастье.

— Аксиома — балерина не может иметь детей. Попытаетесь ее опровергнуть?

— Я не выходила долго замуж, действительно долго создавала саму себя. Для того чтобы стать хорошей балериной, хорошей женой, хорошей мамой. И я готова разрушить тот стереотип, когда считается, что балерина не может иметь детей, что сложно восстановить форму. И могу сказать, что пока мои физические данные мне не изменяют.

— Когда вы говорили об Игоре Вдовине, обмолвились: “мой супруг”. Но, насколько я знаю, вы пока не расписаны.

— На самом деле мы обручены… Мы планировали нашу свадьбу на весну. Но в связи с тем, что появилась новая жизнь, пришлось это событие перенести. Да и вообще: я считаю, создание союза, венчание — очень серьезный шаг в жизни. Не хотелось бы это делать впопыхах.

— А может, боитесь молвы — дескать, не дай бог подумают, что Игорь, как честный человек, просто обязан был жениться?

— Абсолютно не боюсь. Вы знаете, моя жизнь настолько на виду, и я понимаю: любой шаг может повлечь за собой тысячи толков. Не просто разговоров, а оговоров. Будет подлежать не только обсуждению, но и осуждению. Но сегодня я захотела поделиться своим счастьем. Тем счастьем, за которое меня вряд ли может кто-то осудить.

— Вообще-то, насколько известно, от предыдущего брака у Игоря осталось трое детей…

— Да. И для меня большая радость, что дети остаются при опеке Игоря, при его внимании. Они часто приезжают к нам, мы прекрасно проводим время. Знаете, на днях его пятилетний сын — тоже, кстати, Игорь — подарил мне цветы. Я была так тронута…

— Щедрые подарки, экзотические страны, безумные поступки… Чем Игорь вас завоевывал?

— Представьте себе, никакой сумасшедшей дороговизны не было и в помине. Но приятных сюрпризов действительно масса. Идем, например, в ресторан, где просто собираемся попить чаю. Но потом вдруг оказывается, что этот ресторан весь усыпан лепестками роз или уставлен горящими свечами. При этом мог быть приглашен музыкальный квартет. Не поп-звезды, которых сейчас модно звать, а настоящий классический квартет. Игорь мог совершенно неожиданно появиться в день моего концерта в любом городе.

— Игорь все-таки человек очень обеспеченный. А вот интересно, вашим избранником мог стать простой смертный?

— Рай в шалаше сегодня, наверное, невозможен — деньги помогают делать жизнь красивой. Конечно, мужчина должен быть успешным в своем деле, должен обеспечивать семью. Но больше всего меня привлекло в Игоре то, что он ценит и уважает деньги, но не придает им главенствующего значения. Что близко и мне — я ведь жила и в самых простейших условиях, когда денег не было вообще.

— Судя по различным публикациям, романтические отношения вас связывали исключительно с сильными мира сего.

— Вы знаете, у меня не было романтических отношений с сильными мира сего. У меня в жизни была всего лишь одна история, которую я считала настоящей. И она закончилась.

— Что за история?

— Позволю себе оставить это при себе… А потом настало время не то чтобы затишья в моей жизни — скорее ожидания. Которое теперь воплотилось в реальность. А все эти публикации были направлены только на то, чтобы придать моему имени элемент скандальности.

— Ну да, сразу вспоминается история с Ксенией Собчак, у которой вы якобы увели из-под носа выгодного жениха Вячеслава Лейбмана.

— Это полная чушь. И доказательство того, что человек, который мнит себя звездой тусовки, захотел за счет моего имени сделать имя себе. На самом деле я не имею никакого отношения ни к Ксении Собчак, ни к этому человеку… Честно говоря, я вообще не понимаю, о чем идет речь. В то время, о котором говорит эта девушка, я жила с человеком, и у меня были действительно искренние отношения, про которые я сказала выше. Я не знаю этих людей и, честно говоря, не хочу знать. Не надо делать из нас с Ксенией подруг или врагов, мы виделись-то всего несколько раз в жизни.

— В качестве ваших потенциальных женихов упоминались нефтяные магнаты, миллионеры, олигархи…

— Понимаете, я множество раз появлялась на всевозможных вечерах, банкетах, званых ужинах. И любое мое рукопожатие с человеком могло истолковываться как угодно. Поверьте, мне абсолютно не важно, что обо мне пишут. Мне важно быть, а не слыть. И сегодня жизнь показывает: кто я, что я, к чему я стремлюсь. Мне кажется, создание семьи и рождение ребенка — тот шаг, который многому стал свидетельством.

— Вы еще не разочаровались в балете? Со всеми его интригами, склоками, скандалами…

— Мне пришлось с этим столкнуться. Но мое глубочайшее убеждение, что истинное искусство балета — это прежде всего красота, возвышенность и одухотворенность.

— Но сколько можно конфликтовать с Большим театром? Не лучше ли гордо уйти? Они ведь ясно дают вам понять, что…

— Что я неугодна. Но мне не хотелось бы, чтобы о моих недругах говорили во множественном числе. Я имею в виду только директора Большого театра, которому я неугодна потому, что вынуждаю его отвечать за свои слова, за свои поступки. Что он, в общем-то, отказывается делать.

— Позволю себе зачитать высказывание пресс-секретаря Большого театра Екатерины Новиковой: “У Насти тяжелый характер, она ведет себя как суперзвезда, все время привлекает всеобщее внимание к факту своей близкой дружбы с влиятельными людьми. За это ее не слишком уважают в театре: никто не хочет быть ее соседом по гримуборной...”

— Вы знаете, это полная ложь. По поводу аттестации эти же пресс-секретари тоже давали лживую информацию. Были сказаны конкретные слова, что в Большом театре проводилось сокращение труппы — то есть нужно было убрать определенное количество людей. Но по итогам аттестации из более чем 250 человек были отчислены только четверо, одна из которых — Анастасия Волочкова. Можно понять, да, для чего проводилась переаттестация? Уважают меня в театре или нет — тоже, наверное, не пресс-секретарю решать. А “дружба с влиятельными людьми”… Простите, какая дружба, если сегодня в Большом театре, по-видимому, все складывается из личных отношений балерин с попечительским советом. Так при чем здесь я? Я считаю, это просто сведение счетов. За победу в суде. За то, что я имею возможность и силы отстаивать свое достоинство и честь.

— С чего же началась нелюбовь? Не в одночасье же.

— Именно в одночасье, два года назад.

— Вдруг, ни с того, ни с сего? Но такого же не бывает.

— Может, и были подводные камни. Но знаете, если дирекция пошла на поводу у какого-то человека, который заставил их поступить так или иначе, то я посчитала, что именно директор театра и должен отвечать за свои поступки.

— Вы не подумали, что он может быть зависим в своем решении? Не секрет же, что все ваши беды многие связывают с фамилией одного очень влиятельного человека — вице-президента солидного банка.

— Но тогда и нужно было понять, какая зависимость более достойна. Большой театр всегда был государственным театром и должен подчиняться государству… К тому же ни этому банку, ни людям из попечительского совета, ни кому-то лично я дорогу не перебегала.

— Разве? Ходили разговоры, что конфликт начался, когда вы не ответили этому человеку взаимностью.

— Да, возможно, подоплека эта есть в основе конфликта с Большим театром. Но опять же: это вдвойне подхлестнуло меня защищать свое творчество. К которому, поверьте, ни один из людей с деньгами не может объявить свою причастность. Потому что талант мне давали не деньги и не люди.

— Последняя из ваших судебных тяжб — дело о 76 тысячах долларов, которые якобы вы задолжали дизайнерам за люстры в вашей питерской квартире.

— Знаете, все это, возможно, звенья одной цепи. Схожая история была и насчет моей московской квартиры. Через три года, как раз когда меня выгоняют из Большого театра, люди, которые продавали мне квартиру, вдруг вспоминают, что, оказывается, Анастасия Волочкова не заплатила им деньги. Хотя на самом деле — переплатила. Любой же нормальный человек понимает, что строители или дизайнеры не станут осуществлять работу, пока им не заплатят вперед.

— У вас много врагов, как считаете?

— Я не делю людей на друзей и врагов. Недоброжелатели есть, безусловно, их не может не быть. Я ведь понимаю, что не могу быть любимой всеми. Знаю, что многих раздражаю…

— Но чем? Как думаете?

— Кого чем. Кого-то успехом, кого-то, может быть, внешностью. А кого-то раздражает моя речь, мои идеи. Да чем угодно. Вы знаете, люди для меня делятся на тех, кто живет со мной, и тех, кто живет со слухами обо мне. Так вот: те первые мне близки, дороги. И их гораздо больше, чем вторых… Да и вообще, сегодня я любима. Любима как женщина. А это, поверьте, куда важнее.

Читайте также:
Шайка обезьян отобрала у Волочковой бананы
На аттестации в Большом Волочкова предъявила справку о беременности
Волочкова грозит подать новый иск против Большого театра

Портал ISRAland - израильские новости

Красавица или чудовище: интервью с Анастасией Волочковой