Беседы с Гариком Сукачевым на берегу Мертвого моря…

Изабелла Слуцкая
Наша Земля дарит нам удивительные встречи с самыми разными людьми, и это всегда открытие, даже если речь идет о самых популярных именах. Так мне посчастливилось побывать на съемочных площадках, где молодой российский режиссер Роман Качанов, уже завоевавший известность фильмами «ДМБ» и «Даун – Хаус», на этот раз снимал совсем другую историю – рассказ о романтической любви, которой помешала война… Трагедия еврейского народа показана через судьбы мальчика и девочки. Авторы фильма (сценарий Александра Гельмана) размышляют в этой картине о том, что жизнь прекрасна, а история человечества чудовищна, и, к сожалению, и сейчас не внушает оптимизма... Главного героя, Израиля Арье, ставшего известным московским хирургом, играет знаменитый польский актер Ежи Штур, а в многогранных возможностях Гарика Сукачева режиссеру удалось открыть… ангела: именно он сопровождает по жизни Арье и, хоть его персонаж - Ангел с черными крыльями, но, вопреки всему, это не помешало ему стать верным другом своему подопечному. Мне показалось, что режиссер в своем выборе не ошибся, что-то созвучное сути Сукачева он угадал.
Сцена встречи Арье со своей любимой девочкой Соней, а теперь израильтянкой, которую играет известная актриса Сандра Саде – Мошонов, снималась на Мертвом море. Вечером, Гарик Сукачев, не занятый в съемке, сидел за одним из столиков в холле гостиницы, пил кофе, курил, внимательно наблюдал за взрослыми и детьми, которые, как принято в Израиле, довольно шумно проводили свой досуг. И я в очередной раз поняла, что сцена для настоящего актера – это иная галактика, и она не совпадает зачастую с тем, что зовется земной жизнью. Об актерском образе Сукачева говорят: «главный хулиган московского рока», а сейчас он походил на задумчивого созерцателя, и даже романтика.
Гарик Сукачев известен как поэт, певец, артист кино, автор музыки к театральным постановкам, кинорежиссер. Но все-таки начали разговор с детства в Подмосковье, первой наивной группы «Бригада С» - 85 года, когда они были подростками, а с 1992 года появилась группа «Неприкасаемые».
- Сегодня мы – взрослые состоявшиеся люди. Когда вам за сорок – все отношения определены: они не обусловлены профессиональными обязанностями или большими гонорарами (хотя это тоже никто не отменяет). Я подозреваю, что моим ребятам просто нравится существовать в группе, которая делает одно дело по какому-то общему разумению. При этом каждый из них достаточно востребован, постоянно имеет работу на студиях.
- В последнее время в вашей жизни неожиданно возникло кино, я имею в виду режиссуру. Ваши первые фильмы «Кризис среднего возраста» и «Праздник» привлекли внимание и зрителей, и критики. Эти картины знают и здесь: молодые израильтяне – студенты факультета кино мне рассказали о них.
- Для меня этот поворот к кино не неожиданный. Я вообще никогда не собирался становиться профессиональным музыкантом. Та музыка, которой мы начали заниматься, в нашей стране в те времена не приветствовалась. До 85 года за это в тюрьму сажали. Но наше поколение занималось тем, что нам нравилось, невзирая на то, что официально разрешалось. Были подпольные выставки художников, была Таганка, самиздат… Я всю жизнь делал то, что хотел делать. Странным образом так потом сложилось, что за это стали еще и платить деньги. Я учился на театрального режиссера, но потом театром переболел и охладел к нему в некотором смысле. Может быть в большой мере благодаря встрече с режиссером Александром Наумовичем Миттой, который снял меня в своей картине «Шаг». Там я играл с Леонидом Филатовым. Я понял, что обожаю кино.
- Был какой-то свой опыт?
- Мы были молодыми ребятами, и в числе первых начали снимать клипы. 10 лет этим занимались. И сейчас, когда хочется, я это делаю. Много снимался как актер, вел авторскую передачу «Беседка» на телевидении, сделал два спектакля во МХАТе им. Чехова с Михаилом Ефремовым, музыку для кино писал. Прошли годы, и я с 1995 года занялся серьезно кино.
- А как попали в фильм Романа Качанова?
- Я снялся у него в картине «ДМБ». Когда Рома его монтировал, мы работали в монтажной по соседству над фильмом «Праздник». Когда Рома меня позвал на эту картину, согласился – я друзьям не отказываю.
- Вам было интересно?
- Любой опыт полезен, если можешь почерпнуть нечто важное и для себя самого. Я получил большое удовольствие от съемок.
- Свадьба снималась в ущелье, в районе Мертвого моря… Я видела эти места впервые, и у меня именно здесь возникло ощущение первозданности этой Земли. А у вас?
- Я эту страну изъездил вдоль и поперек не один раз. Я не определился еще, как я к ней отношусь. Пожалуй, мне нужно еще какое-то время. Может, стоит состариться… Вообще для меня более интересны, чем море и холмы, человеческие судьбы. Ко мне часто подходят люди, и сами рассказывают о себе - я этим очень дорожу. Это происходит и здесь, и у нас. В электричках, в поездах, на улице. Милиционеры, проститутки, бандиты, подростки, брошенные женщины, люди, прошедшие войну… Вот с этим бы справиться...
- Вы в Израиле не чувствуете опасности?
- Она присутствует как фон. Но я убежден, что самое приспосабливаемое существо – это человек. Инстинкт выживания у нас необычайный, хотя мы при этом невероятно хрупки. Первые два дня я ощущал тревогу, сейчас привык… На самом деле, весь мир горит, где бы мы ни находились…
- А в России как вы себя ощущаете – война в Чечне не прекращается, теракты… Вы же не можете не размышлять на эту тему, ведь гибнет молодежь. Был миллениум, радовались, что наступил новый век…и вдруг он начался с катаклизмов.
- Я уверен, что так же встречали 700, а потом 800 – летие. С некоторых пор люди полюбили цифры, вот и все. Но время земное ко времени космическому не имеет никакого отношения. Я думаю, что в 2000 году многим было очевидно, что ничего хорошего 21 век человечеству не несет. Мы находимся в третьей мировой войне, и она только развивается. Никаких иллюзий я на этот счет не питаю…
- Но, осознавая эту опасность, можно предотвращать нарастание угрозы?
- У каждого есть свое оправдание. Вот здесь, у вас - своя правда, а у палестинцев – своя. И это нескончаемо, потому что есть два мировоззрения. Поэтому любой исторический процесс не может быть легким. Это очень тяжелая тема. Все человечество склонно к строительству вавилонской башни, которую оно потом и разрушит. Никогда не возникнет на земле абсолютного сообщества людей, которое будет гармонично. Жизнь – это борьба противоречий.
- Исторический опыт человечества, как и у каждой отдельной личности, накапливается, должен чему-то учить… Ведь говорят же по–житейски в народе: «Если б молодость знала, а старость могла»…
- Я говорю о том, что вряд ли мы что-то сумеем изменить в глобальном смысле в нашем массовом сознании. Я имею в виду, прежде всего, себя, как единицу человечества. Я тоже состою не только из добродетелей, но и из огромного количества пороков. Я полагаю, что таких людей не мало. Но корень зла и корень добродетели неразрывно связаны с обыкновенной духовной жизнью каждого человека и его семьи, то есть собственными жизненными принципами, которые, впитав с молоком матери, мы проецируем уже на свою семью, на детей, на тех, кто нас окружает. Если каждый будет жить духовной жизнью, то появится надежда, что таким образом изменится человечество в целом. Но это будет не скоро…
- Мне кажется, никогда…
- Все-таки что-то должно измениться... К сожалению, я подозреваю, что мир содрогнется еще раз. Он будет разрушен, мне так кажется. Хотя я – абсолютный эпикуреец. И романтический тип. Но есть вещи очевидные, которые не заметить мы не можем.
- Вы говорили о семье. Это у вас получилось, насколько мне известно, вы – однолюб?
- Я надеюсь. У нас чудесный сын. Ему 18 лет, он сейчас учится в Лондонском университете операторскому искусству - новым технологиям. Я думаю, что это здорово для молодого человека пожить самостоятельно. На каникулы он приезжает. Мы очень дружны. Я имею возможность дать ему образование, дать шанс, а дальше пусть выбирает сам, главное, иметь в жизни любимое дело.
- Ну, вот мы снова вернулись к теме кино. Кроме технических новшеств, все открытия в искусстве все-таки связаны с личностью, с его видением мира. Я до сих пор помню свое первое потрясение от камеры Урусевского. Здесь на Иерусалимском фестивале показали «Русский ковчег» Сокурова, снятый без перерывов и монтажа, совсем новые веяния…
- Я вас огорчу, но мне он не нравится. Жжет пленку безжалостно. Есть ум, а есть заумь. Я так считаю.
- А кто нравится?
- Сейчас не время Мастеров, они уже ушли, а молодежь только начинает приходить в кино. Но каждый год есть хоть одна картина совершено замечательная. Отличный фильм «Кукушка» Рогожкина, пожалуй, самое значимое событие прошлого года.
- Неожиданный дебют - «Возвращение» Звягинцева получил международное признание…
- Кино 60-х делали люди поколения войны. Тогда во ВГИК пришли молодые люди в шинелях, дети войны, они принесли в искусство кино свой жизненный опыт и мироощущение. Это немаловажно. Гении, к сожалению, рождаются в минуты роковые. Все жанры искусства именно после революции дали импульс изменениям в своем развитии в 20 веке. Это были нон – конформисты, которые приняли революцию всем сердцем. Многие потом поплатились за это жизнью, но это был прорыв…
- Зато, наверное, когда нет потрясений внешних, искусство может углубиться в вечные духовные проблемы, страдания и радости человеческой души…
- Значит, есть надежда, что родится новый Достоевский или какой-то солдатик из окопа на Кавказе станет новым Толстым…
- Если он вернется с этой войны…

Пресс-релиз продюсерской компании REST-International

Портал ISRAland - израильские новости

Беседы с Гариком Сукачевым на берегу Мертвого моря…